Ушел в огонь. Горит тайга сегодня.
Горит, забрав у осени баттуту*.
Последний вальс, не вышедший из моды --
такая боль! В такое время суток!
Ушел в ничто. Ничто не говорило,
что завтра станет горько -- не прохладно!
И, что разлив негодные белила,
войдет печаль девчонкою нескладной.
Войдет, чтоб жить на этом полустанке,
рубить берез дрожащие коленки
и подымать баранов спозаранку
копытить в поле зеленвы суспенки.
Ушел тайком. Как тать, в узлы сложивши
мотки тетив, нацеленных на нервы.
И не горюя, что меня без пищи
оставил петь – о том, о самом первом.
Ушел в болота с мутными глазами,
следы навеки заметя порошей.
И не подумал, как я, замерзая,
его вспомяну: «Добрый мой. Хороший…».
Ушел... И жить огню осталось мало –
сжирает плоть уложенных дровишек.
И не подумал – как же я устала
считать алмазы, оставаясь нищей.
Ушел без боли. Значит, знал заранее,
как выбрать час и побольней ударить
(наверняка, чтобы убить – не ранить!),
коль оборвал все струны на гитаре…
*одна из первых дирижерских «палочек» в истории музыки