Во времена тому былые
Ходила Правда без одежд,
И люди, с манией невежд,
Неблагодарные и злые,
Её безжалостно травили:
То насмехаясь, то грубя
Подале гнали от себя.
Простоволоса и худа,
Нагая Правда безоглядно
Брела неведомо куда
И, невзначай, столкнулась с ладной,
Дородной притчею нарядной
И покраснела от стыда.
А та, дохнув отрыжкой сытой,
Склонилась к истине святой,
Что оскорбляла нищетой,
И вопросила деловито:
«Голубка, что с тобою?
Ты
И голодна, и не одета...
Твои прекрасные черты
Лишились радостного света.»
Нагая правда ей в ответ:
«Да, ты права, я низко пала.
Какой там шарм и пиетет?
Я в правду веру потеряла.
Стара, несчастна...
от меня
Как от чумы людей воротит...
Там, где нажива в обороте,
Боятся Правды, как огня.»
- «Да так ли? Старость не беда,-
Ей Притча в тон,-
в годах ли дело?
И я не больно молода...
Морщинки вон,
и поседела.
Но чем нарядней мой халат,
(Тебе откроюсь, как подруге)
Тем больше мне благоволят,
Прощая мелкие недуги.
Твои открытые черты —
Всем укоризна, дрожь по коже.
Не любят люди прямоты,
Им байки красные дороже.
Покрой румянцем бледный лик
(Я одолжу свои наряды),
Припудри нос, надень парик
И ты увидишь в тот же миг,
Как подобреют злые взгляды».
И Правда скрыла наготу,
Вплела чужие ленты в косы,
Смягчила кривдой прямоту
И неудобные вопросы.
И вот, о, чудо!
в сей же час
Её заметили, простили,
Заулыбались ей,
пустили
В дома,
забыв, как воротили
От истины лукавый глаз.
С тех пор, развенчанная притчей,
Не светит правда прямотой,
Блюдя условные приличья
Под диадемой золотой.
Став полуправдою туманной,
Сроднилась с притчей навсегда...
Так и блукают парой странной
Подруги — не разлей вода.