на кухонке – милой, до скрипа начищенной,
любовно наглаженной и накрахмаленной,
где в шкафчике - стопок хрустальные звонницы,
тарелочек, чашечек лица умытые,
пузатых кастрюль хохлома вожделенная,
ножей, поварешек - сиянье полярное…
откуда ты взялося – алчное, мерзкое
откуда совковое архетипичное
явилось на праздничек кухонный мой?
дрожа всеми фибрами от омерзения,
гляжу на усы его цвета кофейного,
гляжу на хитин шоколада молочного…
припомнилось мне, что на днях
друзья приходили, хрустели подарками,
проснулись к вечерне хрустальные звонницы,
селедки под шубами прятались. плакали
свежо мандарины, публично раздетые,
и много друзья говорили о счастии –
мол, вот на подходе оно.
а так как у счастия - вид экзотический,
всегда и везде, я, дрожа всеми фибрами,
представила явственно, как мое счастие
на тело красивое, стройные ноженьки,
натягивает этот ужас хитиновый…
так я из-под всех одеял,
в нетопленный север квартиры выпрастываюсь –
холодные брюки и лифчик натягиваю,
на кухню ползу, чтобы кто-то сказал:
ну вот и явилося не запылилося
усатое счастье мое.
я счастье свое победила по гоголю:
в кругу заколдованном, мелом очерченном,
носилась. гремели хрустальные звонницы,
блестели мечами крылатые конницы,
ссыпалась с кастрюль хохлома.
и кошка глядела в нордическом ужасе
на правую битву мою