14 марта 2000 года Псков хоронил погибших
в горах Чечни бойцов шестой роты, статья в газете
"Комсомольская правда".
Иллюстрация: моя копия маслом (из триптиха Константина
Васильева. Годы жизни: 1942-1976 "Плач Ярославны")
День встаёт онемело,
не очнувшись от сна,
невидалое дело -
стихнув,
плачет Весна.
Ей, Весне, не до песен,
не до гомона птиц,
дом её ныне тесен,
очи падают ниц.
Солнца яркие блики
не полощут собор,
серых воронов вскрики
полегли на забор.
Чудо – крепость, покои
простояли века,
не припомнят такое,
чтоб стонала река.
Над Великой рекою
за толпою толпа -
освятить, упокоить
и послушать попа.
Вышел людно весь город.
Ветер всхлипнул, зачах.
И топорщится ворот
на понурых плечах.
Черных впадин глазницы,
и кругом камуфляж.
Отрешенные лица:
«…это мог быть и я ж…
Ты прости меня, друже,
путь наверх был так мал.
Ты все выдержал, сдюжил:
не продал, не предал.
Как на псковщине предки
ты легендою стал,
имена их нередко
высекал пьедестал.
Их века славят в трубы,
а Земля - все в долгу».
… и без слов шепчут губы:
«…не могу …не могу…»
Погребение инка -
был и не был таков:
только замкнутость цинка,
только море цветов,
только крестик на гробе,
да последний портрет…
Мать носила в утробе,
а теперь сына… нет.
Стон: «Погост станет домом!»
в пол седые виски.
Горло сдавлено комом,
грудь зажата в тиски.
Как слова могут взвиться
в купол криком души,
словно ранена птица,
кружит смертно в тиши:
«Ты сказал, что бессмертен!
Ты сказал мне, сыно-ок!»
Душу вы ей измерьте,
кто б столь выдержать мог?
… и рождения муки,
и бессонье ночей,
нестерпимые звуки
поминальных речей…
В Свято – Троицком Храме
за поклоном поклон
не иконам, что в раме,
кто в бою порешён.
Всенародное Вече
в дрожь невесту – косу.
И трещат тихо свечи
И роняют слезу...