Куда выдуманная серна бежит через написанный лес?
Чтобы напиться сочинённой воды
и отразиться в ней?
Зачем насторожилась? Или она слышит нечто?
Стоит на своих тонких четырёх, занятых у истины, ногах,
беспокойно слушая воздух под моей рукой.
«Мол-ча-ни-е», — это слово на бумаге
проясняет, раздвигает ветвистое слово «лес».
Над белым листом в грациозном прыжке зависают буквы,
а могли бы лежать больными, истекать ядом.
В хищной засаде таятся фразы,
от которых сложно уйти живым.
В заряде картечи чернильных капель —
прищур всех возможных охотников,
готовых сбежать по отвесной стене пера,
обложить выдуманного зверя, сложить его выстрелом.
Они как будто забыли, что это не жизнь.
Иные, чёрным по белому, тут писаны законы,
и мгновенье будет длиться так долго, как я решу,
дробя его на маленькие вечности
для каждой остановленной пули.
Ныне и присно — если скажу "нет", ничего не свершится,
против моей воли не упадёт ни один лист,
не примнётся ни одна травинка под копытом.
Значит, есть —
мир,
где я творю судьбу независимой властью?
Время, которое связываю цепями знаков?
Непрерывное существование по вменённым мною правилам?
Радость писательства.
Возможность фиксации.
Реванш смертной руки.