Здравствуй, родная!
Думаю, что письмо еще застанет тебя в Москве. Родная, очень хочется увидеть тебя. Попасть бы в Москву в эти дни! К сожалению, это совершенно нереально.
А я уже снова начинаю скучать о Москве, о тебе. Но это бывает и проходит, потому что надо жить, и работать надо.
Дела у меня обстоят неплохо. Даже совсем неожиданно акции мои поднялись слегка. После защиты проекта. Написанный мною кусок по общей геофизике неожиданно произвел впечатление на экспедиционное начальство. На защите гл. геолог в заключительном слове вдруг отметил это и в такой смелой форме, что привел меня в смущение страшное: я все дрожал, что не успел доработать и вышло сыро и незаконченно, собирался оправдываться — и вдруг! Ну, естественная реакция окружающих, и я два дня ходил героем.
Безусловно моих заслуг в этом нет совсем, главную роль сыграл фон. Все здесь проекты пишут чисто формально, беззастенчива сдирая все подряд с проектов предшествующих лет, изменяя лишь цифры, да условия некоторые. Отсутствие опыта меня и «подвело».
Я уже не говорю о безобразном стиле и многочисленных разнообразных ошибках, господствующих в большинстве проектов, да и отчетов. А я все-таки довольно грамотно раньше писал.
Как бы то ни было, но теперь уже почти в экспедиционном масштабе я приобрел авторитет «стилиста».
Бобрицкий (главный геофизик) предложил мне написать статью для бюллетеня главка. К сожалению пришлось отказаться, тюк. Писать не по чему: материалов по успешному применению геофизике у нас слишком мало, чтобы не сказать больше. На следующий год может быть.
Да, а пред защитой я был неделю в командировке в одной из наших партий, базирующейся в Чите. Проверял полевые материалы. Ездили вчетвером: 2 геолога и 2 геофизика. Я проверял естественно структурную геофизику.
Партия эта применяет геофизические методы при поисках давно уже, работают там опытные геофизики, и я, чувствуя себя очень смущенно и не совсем уверенный в своей компетентности, собирался не столько проверять, сколько поучиться у них работать, наивно надеясь увидеть там какую-то «школу» ( ведь до сих пор я еще не видел, как работают в других партиях экспедиции).
Увы, в Чите мня постигло разочарование. Работы оказались выполненными на таком низком уровне, что я вынужден был констатировать недостоверность их результатов. Мне это было ужасно неприятно, а каково исполнителям?! Очень нехорошо, но я совершенно ничего не мог сделать. Еще неловко вышло, что у нас материалы проверял как раз этот геофизик, начальник отряда, чьи материалы я забраковал.
Вообще все это крайне неприятно, и я проклял час, когда получил эту командировку, особенно вернувшись в Иркутск, когда увидел реакцию всех здешних ответственных товарищей, которые увидели в первую очередь не моральную сторону дела, мучившую меня, но материальную, несомненно более важную. Действительно, если работа — брак, значит израсходованные на нее деньги выброшены ( а денег раза в 2,5 больше, чем стоят все наши прошлогодние электроразведочные работы). Я, правда, посоветовал им выход из положения, но он тоже связан с расходами и в этом году его уже нельзя осуществить.
В общем все начальство, узнавая о моих выводах, мрачнело и холоно со мной прощулось. С моей «чуйствительной» натурой переносить это было очень неприятно, хотя я прекрасно понимал, что я вовсе и ни при чем. Но все-таки.
Поэтому так приятно было услышать хорошие отзывы о моей работе и видеть хорошее ко мне отношение.
На днях вероятно будет защита полевых материалов и нашей партии и той, очень хочется, чтобы все сошло хорошо.
Сейчас я готовлю материалы к отчету. Работы много, а времени не очень.
Чувствую я себя хорошо и живу неплохо.
Очень хочу, чтобы у тебя было все в порядке, чтобы ты работала бодро и легко. Все жалею, что ты не отдохнула как следует. Береги себя, родная. Поцелуй тетю Лясю. Большой привет и лучшие пожелания Ольге Ивановне. Надеюсь, у нее все в порядке. Привет Антонине Федотовне и всем, всем.
Целую
Валерий