Горбушу ем, как сытый гризли,
икру – с раскатанной губы;
в каком-то смысле, словно мысли
скользят солёные грибы.
Не беспробудно, а бессонно
здоровье Иванова пьём,
и Адамо – король шансона
звучит в транзисторе моём.
Наш дом проконопачен мохом,
и если рассуждать за жизнь –
нельзя сказать, что всё так плохо,
как и нельзя, что – зашибись.
По жилам – спирт, а не водица;
на нас, за перебор журя,
косит в купальнике девица
с японского календаря.
Любовь всему первооснова,
весна за дверью, мох в пазах,
висит японка Иванова
и хорошеет на глазах.