Играет Горовиц Шопена,
Летают пальцы все быстрей,
Но получается, вся сцена –
Один замученный еврей.
Вся скорбь еврейского народа –
Его глаза, его власы,
И падает на землю нота
Простым подобием слезы.
В шопеновской богоподобной
Невероятной грусти: томной,
И непонятной, и простой -
Предчувствие такого страха,
Что даже смертная рубаха
Обычной кажется судьбой.
И холокосты, и погосты
Идут к тебе незвано в гости
И душу рвут, как ткань рубах…
Ну, значит, дело швах,
Не будет успокоенья этим людям
В делах, раздумьях и веках...
Окончен звук, упали руки,
Поклон, улыбки слабый свет.
Но все равно остались муки,
И не найти другой в ответ…