О Наталье Петровне Кончаловской вспоминают всегда… когда речь заходит о семье Михалковых. Верная и заботливая жена знаменитого поэта, умная и строгая мать двух талантливых кинорежиссеров, прекрасная хозяйка, духовная опора семьи.
Все это соответствует действительности, но это – лишь небольшая часть того, что можно сказать об этой женщине – поэте, писательнице, переводчице, члене Союза Писателей, а еще точнее – члене его приемной комиссии.
Сибирская энергетика и европейская утонченность, дерзкое свободолюбие и пронесенная через все советские годы глубокая религиозность, творческая многогранность и умение вести и сохранять огромный дом - все это неразрывно переплелось в Наталье Кончаловской, которой в январе этого года исполнилось бы 110 лет.
Одна из самых колоритных женщин прошлого века, она всегда каким-то непостижимым образом оказывалась в глубокой тени своего изначально знаменитого мужа, а затем – не менее известных детей. В последнее время много пишут о дворянском происхождении Михалковых, но и Наталья Петровна была благородного происхождения. Более того, ее дед, Петр Кончаловский, еще до отмены крепостного права дал вольную своим крестьянам.
Семью, правда, он этим разорил, а сам за чрезмерное вольнодумство был сослан в Холмогоры, где, кстати, сделал первый русский перевод «Робинзона Крузо» Даниэля Дефо. Он стал издателем, и однажды, издавая Лермонтова, буквально спас от голодной смерти тогда еще мало кому известного художника Врубеля, заказав ему иллюстрации к «Демону».
Отец Натальи Петровны был художником, основателем знаменитого объединения художников «Бубновый валет». Когда, уже в 30-е годы, ему предложили написать портрет Сталина, Кончаловский нашел способ увернуться - мол, я реалист, по фотографиям портретов не пишу, пусть позирует. Естественно, позировать вождь не пожелал, но фамилию художника запомнил: когда Кончаловский написал портрет уже опального Мейерхольда, его не расстреляли, не посадили; «всего лишь» запретили устраивать персональные выставки.
Хотя будучи до революции в Париже вместе со своим тестем - великим русским художником Василием Суриковым, Петр Кончаловский с успехом и выставлялся, и продавался, и вполне мог бы не возвращаться в Россию. Но там оставалась его семья, бросить которую на произвол судьбы он не мог.
Там оставались и его друзья: в доме, где выросла Наталья Кончаловская, частыми гостями были яркие представители отечественной художественной элиты: композитор С. Прокофьев, пианист В. Софроницкий, писатели А. Толстой, Вс. Иванов, Илья Эренбург, скульптор С. Коненков, художник Грабарь, кинематографисты Эйзенштейн, Росс, артисты Иван Москвин, Борис Ливанов и многие другие выдающиеся современники.
Детство Натальи Кончаловской прошло в путешествиях, где она знакомилась с великими произведениями искусства, училась иностранным языкам. Наталья Петровна прекрасно владела французским, английским, испанским, итальянским.
Но ко времени революции 1917 года семья Кончаловских жила в мастерской Петра Петровича на Садовом кольце у Триумфальной площади, в том же подъезде, где жил Булгаков. Здесь бывали Хлебников, Бурлюк. Сюда пришел Маяковский в своей желтой блузе, с морковкой, торчавшей вместо платка из кармана. Было много трудностей — голод, холод, отсутствие света, отопления, выдача продуктов по карточкам. Однако, как вспоминает Наталья Петровна, несмотря на сложные бытовые условия, театры и концертные залы были переполнены, страна жила в радостном творческом подъеме.
С самого раннего детства Наталья Петровна дышала воздухом искусства, впитывала в себя то, что называется Русской Культурой. Сама Наталья дружила с Федором и Ириной Шаляпиными, детьми великого певца, а по соседству с Кончаловскими жил молодой Рихтер, который однажды играл так вдохновенно, что сломал педаль рояля. Петр Петрович разворчался - мол, у вас, молодой человек, нет чувства меры, а в искусстве это главное.
Даже гимназия Потоцкой, где училась Наталья Кончаловская, находилась в том же доме, где была квартира Рахманинова. Ученицы, сидя на лестнице, часами слушали, как он играет.
Юность была полна музыкой, живописью, беседами о литературе, легким флиртом и более серьезными романами. Влюблялись в Кончаловскую часто. Один из ее поклонников, поэт Павел Васильев, написал (и опубликовал!) более чем откровенное посвящение Наталье Кончаловской:
«Я люблю телесный твой избыток,
От бровей широких и сердитых.
До ступни, до ноготков люблю,
За ночь обескрылевшие плечи,
Взор, и рассудительные речи,
И походку важную твою».
Васильев получил от Кончаловской публичный нагоняй, спьяну дал ей пощечину, был в буквальном смысле побит камнями всеми присутствовавшими мужчинами и потом всю ночь до утра стоял около ее дверей на коленях, моля о прощении.
О своей юности Кончаловская вспоминала так:
«В отличие от сверстниц, я не готовилась ни к какой специальности и не подавала никаких надежд, хотя с младенчества обладала отличным слухом, с большой легкостью плела стихи... В домашнем хозяйстве я была расторопна: шить, кроить, вязать, стирать и стряпать я была приучена матерью с детства, воспитанная с детства в строгой дисциплине, я глубоко вросла в жизнь семьи, для которой духовная культура, искусство, постоянный труд были основой существования».
А в 24 года Наталья Кончаловская… убежала в Америку - через Владивосток и Японию - с чужим мужем, Алексеем Богдановым, коммерсантом и великолепно образованным человеком, обещавшим ей, что сделает блистательную карьеру пианиста.
Богданов получил развод, женился на Кончаловской, добрался с ней до Америки, неудачно дебютировал там как пианист и после этого Наталья Петровна его разлюбила. Она так и не узнала, что на самом деле Богданов был разведчиком, и что брак с «космополиткой» и своей в творческих русских кругах по всему миру, был ему не просто разрешен, а официально рекомендован: Кончаловская была идеальной «крышей». Его «дебюты» вне сцены были куда более удачными, по мнению начальства.
От этого союза, быстро расторгнутого официально, осталась дочь Екатерина, вместе с которой Кончаловская вернулась в Россию. А Богданов был арестован и расстрелян в 1937 году, что было вполне типичным для того времени. Нетипичным было то, что не тронули Кончаловскую. Не то, что не тронули – на допрос ни разу не вызвали. Впрочем, за год до этого она снова вышла замуж, а ее второй муж был признанным любимчиком у власти.
Вторым браком Наталья Петровна сочеталась с Сергеем Михалковым, который был на десять лет младше ее. Она поначалу не воспринимала серьезно ухаживаний начинающего поэта, который разъезжал по Москве на велосипеде и ничем не напоминал маститых и вальяжных друзей дома Кончаловских. Но от судьбы не уйдешь…
Мать Натальи, Ольга Васильевна, не слишком благоволила к «несерьезному» жениху. Зато Петр Петрович Кончаловский Михалкова сразу же одобрил, и в конце концов Наталья сдалась. Сергей Михалков впоследствии так вспоминал об их бракосочетании:
«Перед тем как отправиться в ЗАГС, мы зашли в забегаловку, выпили водки, а после регистрации купили четверть белого свирского вина и пошли отмечать событие к нашему другу…»
Сергей Владимирович, несмотря на молодость, был состоявшейся личностью с твердым характером, поэтому сидеть денно и нощно подле супруги, держа ее за руку, не собирался. Надо отдать Наталье Петровне должное — интересы мужа она всегда ставила превыше своих и закрывала глаза на многое ради семьи. Может быть, поэтому этот брак и продержался 52 года.
Так появилась династия Михалковых-Кончаловских.
Поэт-долгожитель, написавший слова трех державных гимнов (1943, 1977, 2001) одной страны — явление феноменальное, достойное упоминания в книге рекордов Гиннеса. Особенно если учесть, что вообще-то он - детский писатель. Самый известный персонаж, которого он придумал, — милиционер дядя Степа.
Имя Михалкова не сходило со страниц центральной прессы с 1933 года, когда ему по счастливой случайности удалось пристроить свое лирическое стихотворение «Колыбельная» в Известия. Возможно, на этом его карьера и закончилась бы, стихотворение ничем не выделялось из ряда многих и многих других:
«Ты не спишь, подушка смята,
Одеяло на весу…
Носит ветер запах мяты,
Звезды падают в росу.
На березах спят синицы,
А во ржи перепела…
Почему тебе не спится?
Ты же сонная легла!»
Но вмешался Его Величество Случай. Вот как рассказывал об этом сам Михалков:
«…Мне нравилась одна высокая, статная девушка с большой русой косой за плечами.
— Хочешь, я посвящу тебе стихи и опубликую их завтра в «Известиях»? — обратился я к ней, зная заранее, что стихи мои уже стоят на полосе очередного номера газеты.
— Попробуй! — улыбнулась моя избранница.
Я поспешил в редакцию, успел заменить название стихотворения и вставил имя девушки в текст стихов. Наутро в «Известиях» вместо «Колыбельной» появилось мое стихотворение «Светлана».
Надо признаться, что моя попытка снискать благосклонность моей избранницы мне так и не удалась. Но стихи привлекли внимание другого человека, от которого зависели жизнь и смерть миллионов советских людей. Меня пригласили в Центральный Комитет партии. Принимал меня ответственный работник ЦК — Сергей Динамов.
— Ваши стихи понравились товарищу Сталину! — сказал он мне после небольшой паузы, внимательно разглядывая сидящего перед ним молодого автора. — Товарищ Сталин поинтересовался условиями вашей жизни. Не надо ли чем помочь?
Дочь Сталина звали Светланой. Мог ли я предполагать такое совпадение?»
После этого стихи Михалкова стали появляться в «Огоньке», «Комсомольской правде», «Вечерней Москве» и даже в «Правде»... Он семимильными шагами приближался к знаковому этапу своего творчества. Окрыленный успехом, Михалков рискнул сочинить целую поэму для детей. Так родился «Дядя Стёпа». Первая публикация состоялась в №7 журнала «Пионер» за 1935 год. С тех пор тиражи изданий «Дяди Стёпы» давно перевалили за двадцать миллионов экземпляров.
Как ни странно, дописанный позже Михалковым «Дядя Стёпа на флоте», не обрел такой популярности у читателей. Хотя вроде бы все тот же герой, тот же ритм:
«Из пучины темных вод
Флаг фашистский достает.
Мокрый флаг, линючий флаг,
Под которым плавал враг.
— Отслужила тряпка фрицам! —
Заявляет старшина. —
Но в хозяйстве пригодиться
Может все-таки она.
Если свастику содрать,
Тряпку с мылом постирать, —
Приколотим на пороге,
Будем ноги вытирать!»
Возможно, это произошло потому, что добродушие и жизнелюбие героя плохо сочетались с невероятно жестокой войной, которую пережили советские люди. А может быть – кощунственная мысль! – таланта не хватило.
В 1936 году Сергей Михалков женился на Натальея Кончаловской и удочерил ее дочь Катю.
Сергей Владимирович с огромной благодарностью и уважением вспоминал о своей первой жене, и этот портрет, увиденный глазами любящего человека, очень много дает для понимания образа Натальи Петровны:
«Наталья Кончаловская уже при взгляде на нее поражала воображение — она была мила и очень обаятельна. Все яркое, талантливое, совершенное моя Наташа принимала близко к сердцу.
Что нас всегда сближало, не считая увлечения поэзией, искусством, готовности работать, действовать? Думаю, что чувство юмора. Ни она, ни я не отдавали предпочтения суровости, угрюмости, старались по мере сил видеть в жизни хорошее, а то и забавное. Еще отмечу особо мудрость моей жены и еще поклонюсь ей за это. Чего скрывать, за долгую-долгую нашу совместную жизнь у нас случалось всякое. И ссоры, и размолвки, и пререкания по разным поводам...
Все проходило, но для меня одно оставалось неизменным — чувство глубокого уважения к жене, вечное изумление перед ее талантами и энергией».
Вскоре в семье Михалковых родился сын Андрон, а еще через десять лет - Никита. Наталье Петровне было тогда уже за сорок - своего третьего ребенка она буквально вымаливала у иконы Взыскания Погибших в церкви Воскресения Словущего на Успенском Вражке, иконы, которая сохранилась даже когда церковь горела.
В воспитании детей Наталья Петровна следовала духовной традиции своей семьи: она была глубоко верующим человеком и никогда этого не стеснялась. Дети ходили в церковь, учили молитвы, причащались, исповедовались. Она уважала все, что было сделано своими руками, поэтому обвязывала всех, шила одежду — вплоть до пальто. Сама выпекала хлеб, привозила из-за границы всякие диковинные приспособления для кухни и сада, в доме имелись специальные шприцы для приготовления пирожных, много было собственных рецептов, а о «кончаловке» (водка, настоянная на смородине) ее приготовления по сей день ходят легенды.
Под «кончаловку» было написано немало сценариев, превратившихся в нашу киноклассику, и ни один Михалков не избежал искушения залезть в закрома и нацедить втихаря от Натальи Петровны чудо-водки для своих посиделок.
С семи утра в кабинете Натальи Петровны уже стучала пишущая машинка — она работала. Впервые она напечаталась в 1938 году. Начала с переводов Шелли, Браунинга, Вордсворта. Переводила поэзию с английского, французского, украинского, иврита. Ею были переведены стихи многих кабардинских, балкарских поэтов. Но самый ее крупный перевод — поэма "Мирей" провансальского поэта XIX века Мистраля.
Писала русские тексты к операм Верди, Дебюсси, Массне, Моцарта, Обера.
Когда ее избрали членом приемной комиссии Союза писателей ей пришлось перечитать уйму чужих поэм и стихотворений - и к этой работе она относилась очень серьезно, отдавая ей массу времени и сил.
Она также писала тексты песен для фильмов своих детей, например, всем известная «Где же ты, мечта…», положенная на музыку Эдуарда Артемьева из картины «Раба любви».
Переводила песни Эдит Пиаф, которой посвятила книгу «Песня, собранная в кулак» и выпустила две пластинки «Поет Эдит Пиаф. Рассказывает Наталья Кончаловская».
(У меня были эти пластинки – и я по сей день помню их практически наизусть. Удивительный, глубокий голос Натальи Кончаловской, читавшей поэтические переводы песни, которые с ювелирной точностью попадали в мелодию, великолепно сочетался с неповторимым голосом легендарной французской певицы. Были и комментарии к песням – маленькие новеллы из жизни Эдит Пиаф. Ничего подобного я с тех пор больше никогда и нигде не встречала).
Н. П. Кончаловская много ездила по стране с музыкально-литературными концертами-импровизациями, сборы от которых шли в Фонд мира. Посетив мемориал Хатыни, она за несколько дней написала поэму "Хатынская поляна", которую композитор Эмиль Олах положил на музыку. Так вышла пластинка с записью поэмы в исполнении автора. За эту работу Наталья Петровна была удостоена золотой медали "Борцу за мир" Комитета защиты мира.
Она отдала дань своим дедам в книгах «Сын земли сибирской» (о Сурикове) и «Дар бесценный» (о Сурикове и Кончаловских). Одно из важнейших творческих устремлений писательницы — работа, связанная с пропагандой творчества В. И. Сурикова. Наталья Петровна, наверное, лучший биограф Василия Ивановича. Главная особенность и уникальность ее работ состоит в том, что она — единственный близкий человек, знавший Василия Ивановича в бытовой, семейной обстановке.
Наташа была любимой внучкой деда. Вместе со своими родителями она еще в детстве ездила на родину Василия Ивановича — в Сибирь и навсегда полюбила эти места. Поэтому не случайно, что в создании музея-усадьбы В. И. Сурикова Наталья Петровна принимала самое активное участие.
После дочерей Сурикова она вместе с братом взяла ответственность за сохранение родового гнезда деда на себя. И где бы ни находилась Наталья Петровна, она проявляла самое теплое участие в судьбе дома и его коллекции. Благодаря ей и брату, Михаилу Петровичу, усадьба приняла тот вид, который был при деде. Большая часть фондов музея — произведений художника, его вещей, фотографий, документов получена от семьи Кончаловских.
Особое признание пришло к ней, когда вышла в свет книга «Наша древняя столица», над которой писательница трудилась на протяжении пятнадцати лет, где она простым, образным словом воспела наших предков, раскрыла роль народа в становлении русского государства.
Помните хотя бы несколько строчек из этой замечательной поэмы?
«Москва-река, тебе хвала!
В веках ты видела немало.
Когда б ты говорить могла,
Ты многое бы рассказала.
Ты б рассказала нам о том,
Как люди начали селиться,
За тыном — тын, за домом — дом
Росло на берегу твоём
Начало будущей столицы.
Ты отражала в глади вод
Тот первый Кремль и город новый,
Что строил русский наш народ
Под первою стеной сосновой…
Вот этот первый городок
На перекрёстке всех дорог…»
По этой поэме Андрей Кончаловский поставил театрализованное торжество на Красной площади, посвященное 850-летию Москвы.
А по стихотворной «Нотной азбуке» Натальи Кончаловской до сих пор учат музыке детей:
"Если нота белая, это нота целая.
Разделим ноту целую
на половинки белые,
палочкой отметив,
чтоб с той не спутать этих.
В каждой ноте-половинке
по две черных четвертинки..."
Она вообще особенно ярко заявила о себе в поэзии для детей. Ее стихи собраны в книжках «Огород наоборот», «Близнецы», «Что случилось?», «Сосчитай-ка!», и уже упоминавшаяся «Нотная азбука». Кроме того, выходили ее книжки-ширмы, книжки-игрушки, в том числе книга-путешествие по современному Китаю «Чжунго, Нинь Хао!», написанная совместно с Юлианом Семеновым.
Ничего странного в этом соавторстве не было: старшая дочь Екатерина в 1955 году вышла замуж по большой взаимной любви за преподавателя афганского языка, начинающего, никому не известного журналиста Юлиана Ляндреса. В 1960 году он стал членом Союза писателей СССР под именем Юлиана Семенова.
Унаследовав от матери незаурядные литературные способности, Екатерина Семёнова много помогала мужу в работе над текстами его произведений. Как правило, он сам просил ее об этом, безоговорочно доверяя вкусу и чувству слова супруги.
Тем не менее, Екатерина Сергеевна – единственный человек из клана Михалковых-Кончаловских, лицо которой неизвестно широкой публике.
Последние двадцать лет Наталья Петровна жила на своей даче на Николиной Горе, в Москву приезжала только по необходимости. Она старела легко и красиво, до последних дней не позволяла себе плохо выглядеть, — всегда аккуратно причесана, со вкусом одета. В эти годы была написана биографическая книга-мемуары «Кладовая памяти».
И даже в последние дни жизни — она находилась в больнице, в реанимации — осталась себе верна... Господь послал ей не смерть, а скорее уход. Она прожила счастливую, страстную, наполненную жизнь, она устала и уходила — спокойно, достойно.
12 октября 1988 года Натальи Петровны Кончаловской не стало.
Патриарх Пимен, хорошо знавший Наталью Петровну, совершил отпевание в Свято-Даниловом монастыре, прихожанкой которого она была. Огромный Троицкий собор был переполнен. Здесь все Михалковы: муж, сыновья, дочь, внуки. Потом — панихида на Новодевичьем кладбище, рядом с могилой отца Натальи Петровны, художника Петра Кончаловского и матери — Ольги Васильевны.
Так много сделано, так много талантливых произведений написано и опубликовано! И так быстро забыто…
Впрочем, у нас теперь и песни Эдит Пиаф практически невозможно услышать.
Поправьте меня, если я ошибаюсь.