В тягучей жидкой примеси,
Меняясь цветом в цвет,
Явилось в синем пламени,
На протяженность лет.
И в полумраке старости,
Задергало весь стан,
Ползком сгибаясь странностью,
Задвигалось кружась.
В дыму под сводом юности,
Преобразился вид,
Касаясь тела бледного,
Меня к себе манит.
О, ужас первозданности,
ТЫ словно божество,
Не я призвал к коварности,
А красота её!
Не думал о покорности,
Хотел сам обладать,
Загнать её в круг подлости,
И ею управлять.
О дерзкие сомнения,
Лишили меня сил,
Чтоб выше быть творения,
Которое свершил.
Касаясь тела бледного,
И алых губ её,
Дозволенно прощение,
Развратным знаком лжи.
Я раб прискорбно пойманный,
В свои же узы зла,
Теперь во мне покоится,
Мучительная тьма.
И снова:
Из смесей тайным образом,
Молитвенных всех чар,
Извлек чудовищ собранных,
В сосуд защитных рам.
Соединив их прочностью,
под звонкий рев стекла,
Помог любви мной созданной,
Их выпустить из дна.
Я жив надеждой верною,
Хоть мало, что в ней есть,
Убьет меня в покорности,
Обещанная весть.
Весть жалкая, позорная,
В любой момент придет.
Наверно она гордая?
Таинственная месть!
Остался я в терпении,
Пока дыша живу,
Как выйдет второстепенное,
Покажет суть свою!