"ничего страшнее тюрьмы твоей головы
никогда с тобой не случится"
Полозкова
Милый мой, светлый мой, радость моя тишайшая ,
Царское прозвище имени твоего,
Взором твоим, под северным небом таящим,
Я существую. Не нужно мне ничего,
Кроме того, чтобы встречи с тобой вымаливать
Песнями у смеющегося Христа.
Нежностью рук твоих горло им тут же сдавливать-
Инеем тонко проложена здесь черта.
Переступить ее- значит , сорваться в пропасть,
Из которой меня не вынесет сам Господь.
Это не гордость, мне не знакома гордость,
Это другое, въедающееся в плоть,
Это твое "не трогай/уйди/опомнись/
Выброси мое имя из головы"-
Это не гордость, это совсем не гордость-
Это конвой незримой твоей тюрьмы.
Я приношу папиросы тебе в казармы,
Словно Нехлюдов, и силюсь смотреть в глаза
Через горящие пламенем белым фары
Светлой души твоей, жмущей на тормоза
Перед остановившейся на дороге
Строчкой стихотворения моего,
Жаждущей затесаться в твои остроги,
Кроме этого не желающей ничего,
Сонечкой Мармеладовой, Муравьевой,
Через снежные бури с дочерью на руках,
Превратив бесконечность волос во венец терновый,
Позабыв про слова "отчаяние и страх",
В неизвестности синего пасмурного грядущего
Так идти за тобой, через ветер, туман и снег
Прямо к светлому лику Господа Всемогущего,
Обещавшего нам, что любовь возродит нас всех.
И проваливаться в сугробы, дышать на пальцы
Засыпающей девочки, сонно зовущей папу,
Гладить по волосам ее:"милая , мы скитальцы,
Как и все в этом мире. " ветер колышет лапы
Черных вечных деревьев, стремящихся в небеса,
И метель затихает, медленно исчезая.
И когда у ворот я увижу твои глаза,
Ты мне скажешь :"я ждал тебя, ласковая , родная",
И весь мир для меня перестанет существовать,
Обратится в серебряный снег на твоих ресницах.
И пока это все не случится, я буду ждать
И за освобождение мыслей твоих молиться .