Прошение Господу пишет один
С себя очень важный такой господин.
Слова в документе звучали убого -
Даруй ты мне, Господи, титул святого.
Я много на свете добра совершил,
То газ для продажи в земле ворошил,
Работал послом и страною рулил,
Что к пропасти шла без руля и ветрил.
При этом, конечно, себя не забыл.
Сначала на жизнь сундуки накопил.
А после заводы, дома, пароходы...
Все это, скажу, демократии всходы.
Потом "мерседес", особняк, самолет,
На случай устроить внезапный улет.
Но самое главное, что совершил -
Я Каина в темном углу порешил.
Я видел, как в нем извивалась душа,
И лезла из тела змеей не спеша.
Не будет подлец больше неба коптить
И воду в святом Иордане мутить.
Но Авеля, бедного, мне не вернуть.
Давно он закончил свой жизненный путь.
Помолвил Господь, не дослушав всего:
"Так ты порешил двойника своего!
В тебе поселилась Каина душа,
А ты просишь Бога, бумагой шурша".
"Хотелось, как лучше. Но просто беда.
И вышло, как прежде - одна ерунда.
Как жаль, не того я тогда укокошил.
И вот результат - ни почета, ни грошей".
Потом соискатель спросил осторожно:
"В святые попасть и за деньги не можно?"
И он, не дождавшись прямого ответа,
Извлек две купюры зеленого цвета.
"Сейчас я одну вот такую портачу.
А вдруг при расчете не выдадут сдачу!"
Он эти купюры в руках покрутил,
Вздохнул и обратно в карман положил.
Молитвенным голосом начал шептать:
"Но здесь все равно, что то надо отдать".
И мелочь, что было в его кошельке,
Со вздохом тяжелым зажал в кулаке.
Потом, словно нехотя, руку разжал -
Наверно впервой столько денег отдал.
Помолвил Господь, посмотрев на него,
И далее тихо сказал: "Ничего,
Давно у нас действует твердая квота,
Без денег проходят святые ворота.
Оставишь на камушке жалкие крохи,
И кончатся сразу тяжелые вздохи".
"А как же я брошу свои сундуки?!
Как с ними расстанусь, умру от тоски".
"Раздашь капиталы убогим и нищим,
Тогда милость Божию с радостью взыщешь.
А также возлюбишь врага своего,
Который оставит тебе...ничего".
И тут от него отлетела душа.
Была только что. А теперь ни шиша.