Светлой памяти поэта-
фронтовика Иосифа Ржавского.
" Не сложить все горести и беды,
Ни в альбом заветный, ни в музей,
С каждым новым праздником Победы,
Не досчитываемся друзей…"
Иосиф Ржавский.
Ушел поэт из жизни Бренной,
Чтоб встретить фронтовых друзей,
Был очень честный, откровенный
И не было его добрей…
Поднялся к небесам далеким,
Познавший азбуку свинца…
Тогда в подбитом самолете,
Стрелок держался молодца…
Как верен был житейской теме,
Стихами плавил нам сердца,
Когда вокруг давила темень,
Он вырывался из кольца.
Своею собственной судьбой,
Отмерил путь войны немалый
И рядом с Музой фронтовой,
Сражался смело и удало…
Ушел поэт из жизни Бренной,
Приблизился к Звезде Давида,
Душа уставшая, смиренно,
Забыла прошлые обиды…
Автор Геннадий Сивак.
20 ноября 2013 года.
Судьбы.
Иосиф Ржавский: с каждым новым праздником победы... "Забыть друзей/ я не имею права -/ по ним в строю/ равнялся на войне./ Я с ними/ там стоял/ четвертым справа./ И кто-то/ должен помнить обо мне". Стихи простые, бесхитростные - визитная карточка поэта Иосифа Ржавского. Я не написал "русского", потому что это само собой разумеется. А судьба бывает причудливой, странной... На то и судьба. Ржавский уехал из москвы в 1993 году. Живет в израиле: сперва его адресом был беэр-шева, сейчас бет-авот. Неблизкий, как говорится, свет!.. Что ж, случалось кому уезжать и подальше - по личной, социальной, психологической причине. По воле и не по воле. Иногда связь с родиной терялась... Что касается Иосифа Бенционовича, знаю: к 9 мая он, ветеран великой отечественной, бывший стрелок-радист бомбардировщика, обязательно появится в москве. Его ждут в монине те, кто служил в 354-м авиационном штурмовом полку. Чувством фронтового и цехового братства дышат строки: "не сложить все горести и беды/ ни в альбом заветный, ни в музей./ С каждым новым праздником победы/ не досчитываемся друзей". Все уже круг. Но не отменяется встреча. Томятся в холодильниках пол-литровки. Найдется, чем закусить. Помянуть, кого уж нету. Пожелать здоровья живым. "Горько расставался я с друзьями,/ уцелев на линии огня./ До сих пор их светлыми глазами/ прошлое взирает на меня./ Вот и оказался я далече. Не беда! ведь я неутомим./ Словно фронтовая пыль, на плечи/ оседает медленно хамсин./ Бродят до сих пор во мне осколки,/ от которых гибли на войне./ Хищно сторожат они, как волки,/ сердце, не сгоревшее в огне". Обратите внимание, читатель: прошлое смотрит на поэта глазами погибших. Их глаза светлые. И сухой ветер, который по-арабски называют "хамсин", что значит "пятьдесят" (дует 50 дней в году), оседает на плечи фронтовой пылью. Это и есть поэзия. Достойное продолжение старых традиций! ржавского ждут те, о ком он написал с неподдельной любовью, неизгладимой нежностью. Чем ближе май, тем громче ветер (опять ветер) играет для него на медных гильзах. Бренчат медали. Грохочет по каске дистанционная шрапнель. Кукует кукушка. И все превращается в звуки военного оркестра: "к мундштукам прижмутся губы,/ будет музыка греметь./ Переплавится на трубы/ мной отстрелянная медь". Много я читал стихов о войне. Но голос ржавского (в его лучших образцах) особенный. И по-новому пленяет. Сведений о поэте не найти ни в одной книге. Он родился 3 июня 1920 года в кременчуге в семье рабочего с лесопилки. Окончил 8 классов. В 17 лет стал токарем на авторемонтном заводе, а в 19, втайне от родителей, по патриотическому побуждению, отправился на финский фронт в составе 316-го харьковского легколыжного добровольческого батальона. Когда выдавали медальоны, товарищ сказал, что медальон ненадежен: иногда его разрывает пополам. На всякий случай взяли себе по два. Один повесили на грудь, другой приспособили к ноге. Медальоны были царские, с позабытой графой: "вероисповедание". Ржавский написал в этой графе: "влксм!" на лыжах не ходил никогда. Вспоминал: "когда бойцов гоняли на тактические учения, кадровые командиры плакали над нами, это мне запомнилось на всю жизнь". Погибнуть была не судьба. Потом, в Кременчуге посещал аэроклуб. В 1940-м призвали в армию. Попал в школу младших авиаспециалистов в Воронеже. Первое свидание девушке назначил 8 марта 1941 года у памятника любимому поэту Ивану Никитину. Получил увольнительную. Подшил воротничок. Позавтракал. Сунулся к проходной: никого не выпускают. Не засветился, дал кругаля по взлетному полю, вышел через ангар. Практически все авиашколяры погибли в первые дни войны. Кроме 12 отличников, откомандированных в распоряжение особого учебно-тренировочного полка военно-воздушной академии. Ржавский - участник обороны Москвы. Военная география его стихов обширна: от волги до берлина. Одно из трогательных стихотворений - обращение к тополю: "когда над волгой только-только/ зажгутся первые лучи,/ мальчишки из тебя осколки/ вновь извлекают, как врачи./ Листвой зеленой пламенея,/ собою озаряя тьму,/ стоишь ты посреди аллеи/ и не мешаешь никому./ И почестей тебе не надо,/ мой фронтовой, мой гордый друг./ А на седины сталинграда/ спадает тополиный пух". В воинском его билете такие даты: август 1941 - январь 1942, затем ранение, госпиталь, затем октябрь 1944-го, когда летал на штурмовике над кельцами (польша). Самолет-разведчик попал под зенитный обстрел. Был сбит. При падении стрелок-радист получил перелом позвоночника. Однако добрался - через линию фронта - до своих. Опять уцелел. Ржавский - темпераментный рассказчик. Надеюсь, что колоритные воспоминания уже написаны, надо лишь напечатать. Его поэтические опыты поддержали Михаил Луконин (можно представить, как ему нравился фронтовой "тополь"), николай старшинов. Михаил львов по-дружески написал предисловие к его сборнику "азбука свинца". Ржавский - певец России. Ему по душе не все: "Россия возрождается для взлета, защиту обещает от обид,/ но в глотке у квасного патриота/ глумливое застряло слово "жид". Да уж, такая глумливость наше отечество не красит. Иногда персонажи ржавского попадают в острые трагические ситуации. Вроде советского солдата-еврея времен афганской авантюры: "взял в плен солдата до утра вокзал,/ не находил никак себе он места./ Пока в афганистане воевал,/ сбежала в Тель-Авив его невеста". Протянул цыганке левую руку для гадания, а цыганка объявила: гадаю только по правой. Ловко схватила правую. "Была рука солдата тяжела -/ сустава скрип, металла скрип не схожи..." По протезу не погадаешь. В стихотворении "сын" матери все кажется: сын переступает отчий порог. "Да и быть не может по-иному,/ нет у сына лучшего пути./ Только в сапогах гранитных к дому/ очень тяжело ему идти". Это близко всем матерям... У самого ржавского уже внуки. Живут в разных городах мира. В том числе в москве. А в монине живет его сердце: "по старой монинской платформе/ навстречу мне идет солдат./ Как я когда-то, в л тной форме -/ и обернулся я назад./ Я молодой, я в прошлом снова,/ землянка - временный мой дом./ И по утрам гремит сурово/ поблизости аэродром". Здесь "расстоянье не преграда/ для братских взглядов и сердец", здесь "крещенные одной войною,/ каких бы ни были кровей..."
Наталия Балашова.
Иосиф Ржавский умер 7 сентября 2012 года.