Шагать домой после уроков долгих, пакет со сменкой волоча по рыжим листьям. В коричневой колючей школьной форме, с портфелем красно-желтым, на котором, направив солнечные батареи в лето, «Мир» станция ещё пока летает. В портфеле бутерброды с колбасою (отдам лохматой незнакомой псине, в глаза ей посмотрю, как будто сфинкс блохастый решения ко всем задачам знает). Букет из разноцветных листьев клёна, что голосует «за» единогласно. В нём спряталась пчела и воздержалась. И травы сквозь неровную брусчатку растут, не ведая о будущих морозах. И классики сквозь травы проступают неодолимо, буйно, угловато. С межорбитальной станцией подмышкой я прохожу в дожде и межсезонье. И кеды напрочь временем промокли.
Футбольный мяч… а может – глобус… может – Йорик… в ворота никогда не попадает.
Гусей завидев грустный караван, бельё взлететь пытается напрасно, распятое верёвкой
бельевою. А воздух терпкий, как яблоко-дичок, слетает в руки. Не действуют законы притяженья лишь на сидящих за одною партой. По воздуху летают паутинки, как нитки той, несбыточной, рубашки, в которой мы когда-то все родились… А в небе, ярко выкрашенном синькой, застряла незнакомая звезда, и – ни гу-гу…лишь только лапки шевелятся. И спят давно в кроватках Робин-Гуды, и снятся им неведомые страны под шелест парусов и листьев клёна.
Лишь мяч футбольный прыгает по полю, по пустырю, в кузнечиковом свисте. И никогда в воротах не бывает.
А где-то поезда на юг уходят, на север – тоже, и кричат надрывно. Но никогда им не попасть в ворота.
И мой портфель летит сквозь душный космос с межорбитальной станцией на правом, такой красивой, яркой, красно-жёлтой. Мечтая об одном – попасть в ворота. Но – нет ворот. И космос бесконечен.
Один пустырь, заросший повиликой и клевером, и прочим чистотелом. А от ворот – два столбика осталось. Пройдёшь сквозь них – и очутишься в парке. В том дне, когда мороженое ели. И бегал рельсовый кораблик «Юнга».
И лимонад колючий – три чешуйки, оставленные рыбкой золотою…