комкай мои стихи,
жги, заливая бензином горе.
пытайся опустошить море,
борись со стихией.
прощай кому-то грехи.
покупай винстон в соседнем киоске.
кашляй, когда затянешься первым дымом.
сделай его любимым,
облей себя воском.
крикни, что все достало,
что времени мало,
что я - не твои мечты, слезы, страдания.
говори, что тебе не хватает его понимания.
ты-аномалия,
нелепая краска гуаши.
и, становясь старше,
ты не мудреешь.
ты можешь цитировать Ахматову, Блока, Есенина,
не признавая, что ты потеряна.
не признавая, что ты запуталась.
в собственных чувствах.
сначала все эти встречи, "любимыймилый",
"он у меня такой красивый",
улыбка во все тридцать два.
а потом..потом ты снова одна.
и как тут тебя понимать?
как узнавать?
ночами ты вырезаешь на коже четыре цифры,
на тонком листе черным маркером пишешь шифры,
и ставишь три точки в конце.
в твоем лице
есть что-то подобное воле, сидящей под стражей,
подобное морю, которому каждый важен,
подобное теплому сентябрю.
люблю ли тебя?
не важно.
возможно, люблю...
ах, как ты играешь!
Станиславский бы верил,
рыдал бы, кидаясь в колени,
и в каждом мгновении
я начинаю тебя понимать.
ах, как же сложно ждать
дождя, когда ты в пустыне.
надеешься, что остынет
сердце твое.
я тоже когда-то ждал.
но до сих пор, где б тебя не встречал,
оно стучит очень громко,
начинается ломка,
и я снова влюблен.
в тебя.
прошу, не оставайся одна,
не пей до дна,
и не вспоминай обо мне.
но помни, что я влюблен
в тебя.
конец моего письма.
поклон.