Он был так глуп и неумел,
Она же досконально знала
Симфонию для одеяла
И парочки горячих тел.
Но ей хотелось, чтобы он
Её воспринял непорочной,
Тем более, что как нарочно
Открылся месячных сезон.
Кровь – документ. Пацан, щенок!
Он так и не просёк подложки
И спутал стоптанный сапог
С изящной формой босоножки.
Наутро он просил руки.
Она ответила согласьем.
И он ушел, сияя счастьем
Каким сияют дураки.