Снова колет в левом подреберье. И седьмой десяток - не восьмой,
но решил тебе, мой друг Либерий, написать последнее письмо.
Пусть лежит до срока. "Исть не просит",- как у нас в станице говорят,
а тем паче, что и наша осень в третьей уж декаде ноября.
Подпишу: Liberia (post mortem)**, по латыни ведают врачи
и юристы – на конверт посмотрят и поймут, кому его вручить.
Пережив крушение Империй,
мы свободы наглотались всласть.
Помнишь, как говаривал Тиберий: Что за изверг – эта ваша власть!
И её же сравнивая с волком, он от напряжения дрожал,
но – с трудом – держал её за холку и за уши. И…не удержал.
Тяжело ли было власти бремя? – не возьмусь, по совести, решить,
но, скажи мне, кто одновременно мог ещё такое совершить:
в Анакапри – развращать Маллонию,
в Иудее – распинать Христа,
в метрополии – на миллионы
беспроцентно ссуживать крестьян?
И каких диковин нет на свете! То, за что и сослан был Назон,
первый же у Августа наследник ввёл в непререкаемый закон.
Ну, да что Маллония? Вителлий – юный императора дружок,
тот и вовсе из его постели к трону первый сделает шажок.
Пусть, у нас теперь процесс обратный
(запишу и это, как катрен),
только не пойми меня превратно,
но не слаще редьки этот хрен.
Говоря на языке Эзопа (да и прямо если говорить):
и сегодня – не подставишь жопу, глядь – а ты уже не фаворит.
Тяжело живётся на свободе нам с тобой, прошедшим Крым и Рим,
но об этом позже, не сегодня. Мы ещё, мой друг, поговорим…
* к Либерию
**Либерию (после смерти)