Этот день – 30 ноября – был абсолютным подарком. Осень на прощанье подарила его Питеру, а Питер – нам, маленькому московскому поэтическому десанту Шапировских вечеров, приехавшему в гости к петербургским друзьям. Во-первых, была суббота (ну, это скорее подарок календаря). Во-вторых, было сухо. В-третьих, было солнце – и даже несколько раз! А в-четвёртых, закат был такой сказочной красоты и всеохватности, что самый прозаически настроенный прохожий на набережной адмирала Макарова, где я любовалась этой красотой, неизбежно превратился бы в поэта. Вот только прохожих не было – одни проезжие, а им на природные красоты отвлекаться нельзя в целях безопасности движения. На фоне такого живописного заката почти зримо проступала великая строка Вс. Вишневского: "Так хорошо, что скоро станет хуже…" И действительно, на следующий день вообще не рассвело – по крайней мере тогда, когда я на это рассчитывала; а когда всё-таки посветлело, то погода продемонстрировала весь зимний набор: снег, ветер, холод. Зима началась точно по расписанию – 1 декабря.
Но вечер 30-ого был изумительным. Думаю, что он добавил настроения не только мне, но и всем присутствующим в зале Центра Современной Литературы и Книги – вот как называлось место, где нам предстояло выступать.
Описывать сами выступления – задача неблагодарная, да и надо ли ? Лучше поблагодарить московских и петербургских организаторов этого действительно замечательного события. Публика была довольна авторами, авторы были довольны публикой, словом, встреча прошла в тёплой, дружественной обстановке, как писали когда-то в газетах, и продолжилась приятным фуршетом в милой литературной гостиной. Тут обнаружилась тонкая разница между представителями обеих столиц. Москвичам не хватало живости и гитары. Зато петербуржцы сразу задали вечеру интеллектуальный тон, предложив для обсуждения темы, которые важны для всех литераторов. Гостеприимный хозяин этого литературного дома Евгений Жуков в первом же тосте сказал о главном: пока поэт пишет в стол, стихотворений не существует. Стихи появляются, как только возникает читатель. И, следовательно, задача привлечь читателя не менее важна, чем написать то, что привлечённый читатель будет читать.
Тема оставляет широкие возможности для обсуждения. Как заставить жителей нашей некогда самой читающей на свете страны читать ещё что-нибудь, кроме кровавых бестселлеров и безграмотных рекламных текстов? И, особенно, стихи – как то лучшее, что есть в языке? Как вернуть интерес к наслаждению художественным словом вообще? И – ещё шире – как вернуть уважение к русскому языку?
Не имея возможности в беглых заметках задерживаться на этой теме, приведу совершенно потрясающую цитату из Бертрана Рассела, которую я обнаружила на стене в коридоре своей гостиницы: "Проблема этого мира в том, что глупцы и фанатики слишком уверены в себе, а умные люди полны сомнений". Эти слова великого философа стоит помнить, когда сталкиваешься с задачей на первый взгляд неподъёмной. Но нельзя не сказать, что литературные вечера вообще и такие встречи, как та, что была организована в Петербурге, в частности делают эту задачу чуть-чуть менее неподъёмной. А может быть, и чуть-чуть более подъёмной?
Но я отвлеклась, а хотелось бы рассказать ещё об одном почти литературном впечатлении.
На следующий после выступления день я отправилась на Мойку, 12 – это было запланировано ещё в Москве. Всё было покрыто снегом, мела метель, и погода как раз очень соответствовала печальной атмосфере последнего дома Пушкина, каким мы его видим сейчас – а сейчас мы видим его исключительно сквозь призму дуэли и смерти поэта. Я взяла наушники аудиогида, но абстрагироваться от дня сегодняшнего не удалось – рядом со мной по комнатам двигалась группа 10-12летних школьников. Их вела дама-экскурсовод, которая рассказывала им совершенно то же, что и мне мой аудиогид. Школьники томились, но терпели. Я постаралась от них отстать, но в занесённом снегом дворе опять столкнулась с этими ребятами. У бронзового памятника поэту они дослушивали последние, видимо, слова руководительницы, и видно было, что больше всего сейчас им хочется поваляться в снегу. Та повысила голос: "Построились парами! Уходим!" Я задержалась – чтобы подойти к памятнику. Дети чинно проходили мимо. Последний мальчик со снежком в руке вдруг приотстал, молниеносно развернулся и запустил снежок прямо в Пушкина. На этот раз поэт был ранен в голову. Но даже не заметил этого, а продолжал неотрывно грустно смотреть в окна своего кабинета…
Сидя в поезде, я всё подыскивала эпитеты и пыталась определить для себя разницу в восприятии двух таких разных городов – Москвы и Петербурга. Петербург, конечно, столица – в каждом дворце и проспекте чувствуется державность. Но Москва, безусловно, главный город страны – в каждом лихорадочно возводимом небоскрёбе чувствуется энергия. В результате, как домохозяйка, я остановилась на каких-то домашне-гастрономических сравнениях. Для меня Петербург – это изумительной красоты парадный сервиз. Хрустящая белая скатерть. Никаких локтей на столе. И – надо очень постараться с меню. Москва же – это разрозненные тарелки, а на них жареная картошка. Но вкусно, очень вкусно. И можно с детективчиком... Как же нам всем повезло, что у нас целых две столицы – и обе прекрасны!