Сорок четвёртый год. Ноябрь. Стоны ветра.
Воздушный бой, покрывший память пеплом.
Я вслушивалась сердцем в тишину,
Касаясь мыслями ее хрипящих нервов.
Плетясь навстречу возродившемуся Злу,
Я задыхалась от дыханья Зверя.
Меня тащили чувства на войну,
Безжалостно порвав на части время.
Политый кровью маленький листок.
И бабушкины высохшие слёзы…
Какая боль вместилась в восемь строк,
Пробившихся сквозь огненные вёрсты.
Смотрела неизвестности в глаза
Я взглядом искренней печали.
Родная незнакомая душа
Так много лет меня не замечала…
Казалось, прошлое на миг
В горящем облаке над морем
Мне показало светлый лик
Спасаемого Вечностью героя.
О чем он думал, с кем он говорил
Своей нечеловеческою болью
Когда свой истребитель уводил
В пучину залитого кровью моря?
Быть может, вспомнил маленьких сестёр,
Им защищённых от фашистов,
Базарные Дубровки и костёр,
В котором пёк картошку он мальчишкой.
Все, что осталось – похоронка в восемь строк
Холодный штамп: «Проверено цензурой».
На письмах тех, кто описать не мог,
Бой страшного ноябрьского утра…
Простите нас – детей своих и внуков-
За то, что не смогли страну сберечь.
Вы жизнь ее спасли Великим Духом,
А мы распродали её земную Честь…
Простите нас! Вы заслужили Вечность.
Любовью Родины никто не торговал из вас.
Война всей тяжестью легла на ваши плечи,
Но не сломила Дух, который умер в нас…