ИЗ ИНТЕРНЕТА
Цитируется по:
Борисова Майя Ивановна(1932-96)
Избранная лирика. М., “Молодая гвардия”,
1965. 32 с. “Б-чка избранной лирики”
ДОРОЖНОЕ
Поезд последние вёрсты мчит.
Тревожен рокот колёс.
Выйдем в тамбур и помолчим:
Не надо ни слов, ни слёз.
Леса полосою летят на нас,
Рябины бегут рябя.
И мне остаётся всего лишь час,
Чтобы глядеть на тебя.
Станции — чаще, и небо — темней.
Фабричные трубы вразброс.
Город в мерцанье ранних огней
Бросается под откос.
Многоэтажные корпуса
Вдоль шпал начинают плыть.
И мне остаётся лишь полчаса,
Чтоб рядом с тобою быть.
Пойдём в вагон.
Собираться пора.
Минуты в пропасть летят.
Грозно грохнули буфера
На привокзальных путях.
Толчок.
Остановка.
Окончен маршрут.
Вокзальной толпы прибой.
И мне остаётся десять минут,
Чтобы проститься с тобой.
В десятках разлук и в десятках встреч
Мы будем эти минуты беречь.
Паровоз,остывая, мелко дрожит,
Под сводами пар клубя.
Мне остается целая жизнь,
Чтобы любить тебя.
НЕЛЮБИМЫЙ ГОРОД
Всем знакомым было известно,
И теперь душой не кривлю:
Я всегда говорила честно —
Этот город я не люблю.
Не люблю унылой пылищи,
Палисадников без травы.
Не люблю назойливых нищих
И расхлябанных мостовых.
Но, отметив мою победу,
Паровозный взвился гудок!
Я сейчас навсегда уеду,
Брошу этот вот городок.
Так блаженно, неодолимо,
Всё в клочкастых седых дымах,
Проплывают поспешно мимо
Нелюбимые мной дома.
Только что ж это
я не рада?
Я из города прочь лечу.
Мне б от счастья смеяться надо!
А смеяться я
не хочу…
Мне сейчас обидно до боли,
Что клочок родимой земли
Мы пытались обжить с тобою
И обжить его не смогли.
Было всё: работа, квартира,
Город не к чему обвинять.
Может, нам души не хватило,
Чтоб его красоту
понять?
В репродукторе скрипка ноет…
Нет, не дай мне бог никогда
Оставлять за своей спиною
Нелюбимые города.
БРАК
А доски — бряк! А доски — бряк!
Бракёр — он не дурак…
И эта брак,
и эта брак,
И эта тоже брак.
Ты весь усталостью набряк,
Ты их к станку таскал.
Но снова брак, и снова — бряк! —
Проклятая доска.
А может, доски — это дни,
Что тоже в дело не годны?
Вон с трещиною — это день
Пустых и глупых ссор.
А тот с гнильцой:
украла лень
В нём несколько часов.
А этот день, тебе в укор,
Растрачен на пустяк.
И совесть — строгий твой бракёр —
Их списывает в брак.
ПЕРВЫЙ ДОЖДЬ
Первый дождик —
первый вестник лета.
Был он очень слаб и робок очень:
Побоялся солнечного света,
Постучал в окно глубокой ночью.
Ветер шуганул его со смехом.
И тогда,
лукав и переменчив,
Первый дождик стал последним снегом:
Всё-таки ответственности меньше.
* * *
Человек на ходу задумался.
Не толкайте его, пожалуйста.
Он ведь скромница, он ведь умница:
Никому не пойдёт не пожалуется.
Не толкайте его локтями.
И не попрекайте ломтями.
Потерпите совсем немного,
Не тревожьте зелёным светом,
Не кричите, что он не в ногу
Поспешает за быстрым веком.
Вы бурлите, как кружки с пивом.
Вас событья берут за локоть.
Но ему вы глядите в спину:
Он далёко от вас,
далёко…
Радий греет земное темя.
Штурман курс берёт на звезду.
Будьте, люди, вежливы с теми,
Кто задумывается на ходу.
* * *
Запоминайте красоту движений —
Обыденных, несложных, неприметных,
Они уже почти несовременны,
Они уже почти анахроничны,
Но так прекрасны…
Вам случалось видеть,
Как бабы управляются с бельём?
Движенье рук и женственно и сильно,
А эти напряжённые запястья
И пальцы, что охватывают крепко
Тяжёлый и упругий мокрый жгут…
Запоминайте красоту движений,
Старинных, исчезающих движений:
Усталых жниц короткие наклоны
И косарей сноровистую поступь,
И дровосека ахающий взмах.
Движенья эти — отголосок детства,
Большого человеческого детства,
Когда дремали в будущих столетьях
И гул моторов,
и полёт трансмиссий,
И пультов электрическая мудрость,
А человек и труд для вечной битвы
Лицом к лицу сходились на земле.
Труд приносил отчаянье и радость,
Калечил слабых, пестовал могучих,
И мускулам он диктовал движенья
И позы, точно скульптор, высекал.
Запечатляйте красоту движений,
Простых, нелёгких, трудовых движений, —
Они достойны кисти и резца.
Минуют годы,
и века минуют.
И мальчики с глазами мудрецов,
Одетые в нейлоновые тоги,
Придут в музеи древнего искусства
И поглядят с почтеньем и восторгом
На тех — чугунных, мраморных, стальных, —
На тех, что труд умели петь, как песню,
И завещали стойкую надёжность
Их чистым, тренированным телам.