Пётр Лукич Проскурин. Середина 1990-х гг. Фото Сергея Старшинова
«РОССИЯ ИСЧЕЗНЕТ ЛИШЬ С ПОСЛЕДНИМ РУССКИМ»*
– Пётр Лукич, вопросы поставленные вашим последним романом, давно наболевшие, я бы сказал, суровые вопросы, заставят, не сомневаюсь, многих читателей в корне переосмыслить «могучую поступь наших славных пятилеток». А главное – заставят взглянуть на свою судьбу, как говорится, «духовным оком». И это – вполне по-русски. Недаром у нас, начиная едва ли не с Владимира Мономаха, видят и ценят в писателе не только художника, но и - прежде всего! - духовного учителя.
Какие же проблемы волнуют героев «Отречения»? Вот одна из них: «Отменяются и Бог, и небо, – размышляет о нашей «революционной истории» академик Обухов, – и главным становится идея превращения человечества в одномастное стадо с генеральным планом его казарменного процветания отныне и во веки веков. Подобное можно было бы принять за бред, за навязчивую идею неизлечимого шизофреника, если бы оно не утверждалось на глазах у всего мира огнём и кровью, невзирая на любые жертвы и разрушения»
Конечно, наивно было бы отождествлять высказывания интеллигента бунинского поколения с мыслями автора. Однако не раз и не два на страницах «Отречения» вы подаёте повод вспомнить стихи Ивана Алексеевича Бунина:
Вот встанет бесноватых рать
И, как Мамай, всю Русь пройдёт…
Но пусто в мире – кто спасёт?
Но Бога нет – кому карать?
Извините за столь долгое вступление. Но хотелось сразу же очертить круг беседы. А первый мой к вам вопрос – в приведённых стихах.
– Воплощение этого пророчества, пережитое нашим народом, оказалось куда страшнее! Русская нация обескровлена, земля разорена, но если сегодня мы говорим об этом столь же открыто, как и о бесчеловечности «самой передовой в мире теории построения коммунизма», то есть надежда на выздоровление.
– Кстати, о марксизме. Академик Обухов подвергает его беспощадной критике. А как вы относитесь к создателю «передового учения»?
– Скажу прямо: личность Маркса мне глубоко претит. Прочтя внимательно его труды и письма, приходишь к однозначному выводу: человеконенавистник! Вас это не шокирует?
– Ничуть. Я знаком с его откровенно ненавистными высказываниями о славянстве… Да и надуманный им же «идиотизм деревенской жизни» тоже говорит о многом…
– По некоторым сведениям, Маркс в молодости вступил в одну из сатанинских сект, которая глубоко повлияла на его духовный облик. Великий вред принесло его учение нам, россиянам. Внедрено он Лениным, а было воспринято, по существу, как религия наизнанку.
– Именно об этом и говорит бросивший вызов властям и пострадавший за правду Иван Христофорович Обухов: «Хилиастический Марксов социализм – путь в никуда, в ничто… Гипнотизация вселенским равенством, путь этой машинной марксистской ереси – вырождение и гибель человечества. По крайней мере для России эта чужеродная ересь не подходит и не может подойти. Посмотрите, что сделано с отеческой наукой! А с русской культурой? А с самой Россией?»
– Самое же страшное в том, что большевики, «твердокаменные», по выражению Ленина, марксисты, осудив на смерть русское крестьянство, разорвали органическую связь нации с землёй, с природой. Это преступление преступлений! Однако ход адской машины не остановлен, как многим сегодня кажется. С карты России – невозможно поверить! – ежегодно исчезает около трёх тысяч деревень. Некогда плодоносные нивы зарастают кустарником, обезлюдели многие исконно русские земли...
– А духовные потери? Кто их исчислит? «Ужасный порок нашей теперешней жизни, – говорит Пётр Тихонович, ученик Обухова, – безродность и бездуховность, вот два жернова, которые перетираю нашу душу. Кто их запустил, как мы попали в эту воронку?»
– Действительно, придя в двадцатый век, Россия угодила в бесовскую ловушку. С одной стороны, соблазнившись равенством, а с другой – подталкиваемая заинтересованными в её падении мировыми силами. Что это за силы? И почему они избрали жертвой именно Россию? Эти ключевые для страны вопросы, по сути дела, никогда не уходили из поля зрения русской литературы, начиная со «Слова о законе и благодати» митрополита Иллариона.
– Понятно, что вовсе не случайно оно вошло в круг чтения главных героев романа и названо вами живоносным. Но широкому читателю это произведение ХI века едва ли известно.
– А жаль! Гениальное «Слово» митрополита Иллариона мы обязаны знать со школьных лет. Это – боговдохновенный завет наших предков: жить по-божески, дабы сохранить православное отечество своё. Семь десятилетий сатрапы-идеологи утаивали от народа «Слово». Чего они боялись? Вслушайтесь в молитву, которой оканчивается «Слово», и вы поймёте, что я хочу сказать:
И донеле же стоит мiръ
не наводи на ны напасти искушениа,
н предаи нас въ рукы чужиихъ.
Да не прозовется градъ Твои град плененъ,
и стадо Твое – пришельци в земле несвоеи,
да не рекут страны: «Где есть Бог их».
– Может быть, оттого, что «руки чуждых» ослабли, и чтобы не стать «пришельцами на земле не своей» народ и потянулся к церкви?
– Несомненно. Пройдя столь тяжкие испытания, он не мог о ней не вспомнить. Строители «самого передового общества» решили обойтись без Бога, и что из этого вышло, мы видим. Именно церковь во времена татаро-монгольского нашествия сохранила русских как нацию. И нынче она способна не только сплотить народ, но и укрепить его духовно.
– Пётр Лукич, в романе можно прочесть прекрасные слова о Храме Христа Спасителя. А как вы относитесь к идее его восстановления?
– Без всяких оговорок – положительно! Об этом я сказал на съезде писателей ещё десять лет назад. Разумеется, воссоздать храм таким, каким он был, нам не удастся. И строительный материал будет другим, и мастера не те, иные художники и скульпторы возьмутся его украшать. Но храм нам необходим. Это не возвращение к прошлому, а возвращение блудного сына к отцу – необходимый мистический акт, очищающий от скверны народную душу. В наших условиях это, конечно, подвиг. И смысл его в объединении русских. Главное не озлобляться на разрушителей, не мстить им, а помолясь Богу: «остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим», – делать спасительное дело.
– Вы мне напомнили один горький случай в моей жизни. Однажды моя тётя, колхозница, ровесница революции, посетовала, что-де на весь район осталась лишь одна церквушка. А я возьми да и съязви: небось в тридцатых-то годах сама носила красную косынку да не одну, поди, икону бросила в костёр. И что же я услышал в ответ? Ни слова! Анна Ивановна горько разрыдалась. А я устыдился: Боже, как легко мы судим людей старшего поколения! «Не судите, да не судимы будете», – сказал Христос. А в прессе, по радио и телевидению то и дело раздаются мстительные призывы: к ответу отцов и дедов, создавших безбожный режим!
– Вот эти-то крикуны и подталкивают народ к другой крайности. Вернее, даже не они, а те, кто ими руководит. Нас, русских, подвели к пропасти «развитого социализма». Трём поколениям выкручивали мозги. Удивительно, как мы ещё остались народом, а не безликим и безвольным «коллективом». А теперь вдруг «полный назад»! Разгоняй колхозы! Приватизируйся! Вот тут-то и могут иссякнуть силы народные. Когда-то Кутузов заставил отступать Наполеона по разорённой дороге. Вот и сейчас нас пытаются направить по выжженной пустыне, которую мы оставили после себя на пути строительства коммунизма. Отступать от казарменного рая, спору нет, необходимо. Только нужно найти свою, соответствующую историческим условиям и нашему национальному характеру стезю.
– Да что-то не видать вождей, которые способны на неё нас вывести. Коммунисты с их извечным идеалом интернационализма? Навряд ли. Демократы всех мастей и оттенков? Вознося «права человека» и «общечеловеческие ценности», напрочь отбрасывают ценности национальные. Православная церковь? Да, была и остаётся на Руси, как сказал Георгий Федотов, «живым сосредоточием национальной работы, источником вдохновляющих её сил». Но не политической же силой!
– Всё же процесс национального возрождения начался и, слава Богу, набирает силу. Доказательство тому – недавно образованные русские национальные фонды, общества, товарищества, союзы… Как этому не радоваться! Но вопросы русского самосознания тревожат не только нас с вами, русских патриотов (я не стесняюсь так себя называть!), но и недругов России. И они, уж поверьте, постараются сделать всё возможное, чтобы работу по её возрождению очернить, а затем и вовсе пресечь. Сейчас русскому интеллигенту – учителю, библиотекарю, клубному работнику – действительно болеющему за Россию, ни на миг нельзя забывать о спасении национальной культуры. Это, безусловно, путь подвижничества, а не скорых и громких успехов. Недаром в народе говорят: громкие дела делаются тихо. Главное не останавливаться, пусть помалу, полоска за полоской, а возделывать русскую ниву. Тогда, поверьте, настанут времена и сроки, когда явятся подлинные вожди, а процесс национального возрождения станет необратимым.
– Дай-то Бог! Но приходит на память апокалиптическая картина из вашего романа, и сомнения вновь одолевают меня. Имею в виду юных мотоциклистов из «чёрной сталинской гвардии», волокущих по шоссе гроб с покойником. Вот так, по-сатанински, извращается у молодёжи «любовь к отеческим гробам». Простите, а у вас есть дети? Внуки?
– Сын и дочь. И две внучки – прелестные создания!
– Школьницы?
– Нет, они ещё малы.
– Как-то попалась мне в руки школьная хрестоматия по литературе. Заглянул – и ужаснулся! Почему столь скромное место занимает в ней русская классика и так богато представлены образцы партийно-воспитательной литературы чуть ли не со сталинских времён?
– Программу изменения духовной природы человека, как видите, никто не отменил. И замысел повернуть, так сказать, треугольник вершиною вниз продолжает успешно осуществляться. Средства применяются самые разнообразные. В школе одни, на телевидении – другие. Добавьте сюда ещё и прессу. А чисто порнографические издания, наводнившие лотки на переходах в метро? Лавина! Причём на неокрепшую отроческую душу.
– После сказанного вами как не вспомнить Тютчева:
Все богохульные умы,
Все богомерзкие народы
Со дна воздвигли царства тьмы
Во имя света и свободы!
Кстати, в романе Тютчев назван «непревзойдённой философской вершиной среди поэтов». Похоже, вы любите его стихи?
– Да, Фёдор Иванович Тютчев духовно мне очень близок. А процитированное вами стихотворение о русском слове заканчивается так:
О, в этом испытаньи строгом,
В последней, в роковой борьбе,
Не измени же ты себе
И оправдайся перед Богом.
– Так оправдалось ли?
– Несомненно! Слово русское – нетленно. А русская классическая литература – эпоха в мировой культуре. И блестящая эпоха! Изымите литературу русскую – что останется? Немало, да, но потеряет мир неповторимые, божественные создания, оскудеет и сожмётся. В отличии, например, от европейской литературы, наша вызвана к жизни духовно-космическими устремлениями народа. Славянство вообще излучает мощный духовный поток, а львиную его долю составляет источник русский.
– Коли уж мы коснулись темы русского слова, нам никак не обойти разговора о русском языке. Филологи всё смелее говорят о пагубных для языка последствиях социолингвистического эксперимента, начавшегося с реформы русского правописания 1918 года, говорят о распаде языка под давлением лжи идеологизированного общества. А ваше мнение?
– Оскудение, бесспорно, налицо. Но о распаде, по-моему, говорить ещё рано. Пока жив народ – жив и язык. Несмотря на всяческие эксперименты, нашествие иноязычных сил, изрядно коверкающих наш язык, он всё же остаётся великим языком. Овладеть им может каждый, но лишь до определённой глубины, как, впрочем, не дано усвоить полностью и любой другой язык, если он не впитан, как говорится, с молоком матери. Я легко различаю: русским ли писателем написан текст или русскоязычным? К сожалению, как раз последние и составляют в нашей сегодняшней литературе значительную её часть. Именно они, дабы утвердить себя, зачастую придумывают всякие выверты и вкрутасы, чуждые языку.
– И часто, надо признать, всё же навязывают неискушённому читателю свои языковые уродства, портя ему не только вкус, но и душу. Однако вернёмся к вашему последнему роману. Отдельные его куски – настоящая историческая проза. Валентин Савич Пикуль – Царство ему Небесное! – перефразируя Тынянова, сказал: «Где кончается документ, там я умолкаю». А как вы в своей писательской работе относитесь к документу?
– Уважительно и корректно. Глубокие ретроспекции есть и в «Судьбе». Там я пишу о Куликовской битве и, надеюсь, что написал верно. Я не историк, но без предварительного изучения документов и мне не обойтись. Кстати сказать, в наших архивах нужных материалов о Храме Христа Спасителя я так и не нашёл. А обнаружил их в Канаде: подробные планы, исследования и даже ведомости с именами вкладчиков. Пикуль, замечу, сделал великое дело, разбудив интерес к отечественной истории. Хотя некоторые места в его романах меня как художника раздражают. Но у Пикуля и стиль иной, порою прямо публицистичный. Я же пишу иначе. По-своему создаю художественный мир. И тут – другая тайна.
– Пётр Лукич, если позволите, коснусь ещё одной тайны писателя: что пишут вам читатели «Отречения»?
– Прежде чем ответить, пожалуй, скажу вот о чём: «Отречение» встречено каким-то настороженным молчанием, как недругов моих, так и друзей. Имею в виду не только отклики в печати и, признаться, впервые сталкиваюсь с такой реакцией. Если, например, «Судьбу» в один голос хвалили, то об «Отречении» даже близкие мне люди в лучшем случае обронят: «Сурово, ничего не скажешь, сурово!», – и молчок! Зато читатели – спасибо им! – не молчат, шлют мне самые разнообразные отклики, чаще – тёплые, сочувственные. «Забываешь, что перед тобой литература, как-никак, а плод фантазии, – пишет, например, Георгий Павлович Сомов, искусствовед из Питера. – Всё было именно так: и рождение, и жизнь, и смерть Храма». Вот такие сердечные слова, как вы понимаете, мне дороже любых критических разборов.
– А теперь, Пётр Лукич, вопрос к председателю Всероссийского фонда культуры: изменилось ли за последние годы отношение государства к культуре?
– Да, ухудшилось! На одном из приёмов у Президента я, не обинуясь, сказал: мы наблюдаем, пожалуй, единственный в мире случай, когда правительство объявило войну культуре своего народа. И притом беспощадную войну! Русская культура методично уничтожается не первое, не второе и даже не пятое десятилетие! В ленинский период – по одной методе, в сталинский – по другой, а нынче найдена третья, соответствующая историческому моменту. За примерами далеко ходить не надо. Взять хотя бы средства массовой информации. Кому они отданы? В руки людей, которые не только не заинтересованы в духовном возрождении России, а наоборот, приложат все усилия, чтобв не дать ей возродиться. Под их опекой находятся вузы и школы, в чём вы сами убедились, заглянув в учебник. С другой же стороны, культура – дело дорогостоящее! Отдать культуру на откуп рынку, значит, окончательно её добить.
– Странно, однако, слышать столь мрачный вывод после того, как мы порадовались созданию обществ, союзов, фондов, способствующих национальному возрождению русских, а оно ведь немыслимо без возрождения народной культуры. Неужто столь плохи её дела?
– Чего греха таить, неважны, но не безнадёжны. А о «заботливом» правительстве вспомнил, дабы подчеркнуть: если что и делается на ниве возрождения русской культуры, но не благодаря, а вопреки его опеке. Её испытывает на себе и Всероссийский фонд культуры. Вот мы попытались разбудить народную инициативу. Создали более 600 так называемых групп содействия Фонду. Организовали свои производства, не получив на это, замечу, от государства ни рубля. И что же? Заработали деньги, и в прошлом году смогли вместе с Московской патриархией провести Всесоюзный фестиваль духовной музыки, затратив на него несколько сот тысяч рублей. Начинание прекрасное? Несомненно. Но вскоре наши предприятия, приравняв их к сверхдоходным кооперативам, правительство буквально задушило налогами. Правда, сейчас, до конца 1991 года дали некую поблажку. Или вот другой пример. При нашем Фонде недавно образовалось православное общество Игнатия Брянчанинова. Люди, вступившие в него, поставили себе целью оказывать посильную духовную и материальную поддержку страждущим в домах для престарелых, в приютах для неизлечимых детей, в тюрьмах… Но создай они какое-либо производство, то его наверняка задавили бы. Не хотелось бы заканчивать разговор на печальной ноте. Однако умалчивать о трудностях на пути отечественного возрождения было бы ещё хуже.
– На этом нелёгком пути без подвижников никак не обойтись. А они, по вашему рассказу, ещё не перевелись на Руси. Ну, а напоследок позвольте традиционный вопрос: каковы ваши творческие планы?
– Мечтаю написать фантастический роман, главной темой которого стало бы своеобразие и богатство русского характера. Какую бы чёрную судьбу ни накаркивали России её доброжелатели в кавычках, как у нас, так и за рубежом, я бесконечно верю в народ: Россия исчезнет лишь с последним русским!
* Беседа опубликована в журнале «Культурно-просветительная работа» («Встреча»),
№ 7, 1991. Стр. 2
P.S. В 1995 году писатель, осуществив свой замысел, опубликовал роман-фантасмагорию «Седьмая стража». В 1990-е годы были им написаны повести «Мужчины белых ночей», «Тройка, семёрка, туз» и др. «Число зверя» – его последний роман.
P.P.S. В 2000 году П.Л.Проскурин стал почётным гражданином Орла.
Начало см.: http://www.stihi.ru/2013/12/06/5679