К утру окно становится хрустальным.
Ещё хрустально-трезвый дед Мороз
Идёт с мешком походкою нормальной,
Не зная про подагру и хондроз.
А рядом перезревшая Снегурка
В чужой нестройной шубке голубой,
С уже совсем не детскою фигуркой,
Да и не детской, видимо, судьбой.
Ещё пока в надежде держат цену
На ёлочных базарах продавцы,
Но новый год торопится на смену,
А старый обрубает все концы.
Часы пробьют. Заплачут стёкла слёзно
От жарено-кипящих в кухнях плит.
А ночь пьяна и весело-морозна,
Но голова пока что не болит.
Уже Снегурка градусом согрета,
И видно, что нетрезва, за версту.
Бредёт во тьме, и только сигарета
Бенгальским огоньком горит во рту.
Жаркое недоеденное стынет,
Салюты рвут на клочья темноту.
Вот и рассвет. Как улицы пустынны!
Такое лишь бывает раз в году.
А дед Мороз качается, проказник.
Пустой мешок и шапка набекрень.
Нет. Всё ж канун торжественней, чем праздник.
Шальная ночь и так пустынен день.