Свет обручился со стеной
и месту остается верен,
пыльца и маслице со мной.
И мой покой. Уже без двери.
Кому оставить этот свет?
он снится «женщинам бесплодным»,
мужьям их в жалком естестве,
набившимся в тепло животным.
Филиппо Липпи – мастер лиц,
Беноццо – кавалер гримасы;
для поддержания земли
заря не станет заниматься.
Им интересен - человек,
уже Джентиле и Дзамбони
живут створоженностью век,
ухмылкой осликов в загоне.
Три бедных девушки лежат
под одеялом из марона,
им замуж хочется, деньжат,
свою главу Декамерона,
и им Святитель Николай
в трубу бросает золотые.
Чудны, Господь, твои дела,
пока есть свет. И он не стынет.
Свет не смущен. Он терпелив.
Но даже свету не пробраться
сквозь горло чьих-то перспектив
и хроматических градаций.
Как не выпрастывай крыло
из тела ангела без Бога,
всегда ввергаешься во зло,
где тел и красок слишком много.
Просты, Господь, твои дела.
Покой, пыльца и масла малость.
Икона это поняла.
И живописью не осталась.