Он нёс на плечах сугробы
Размерами с Джомолунгму,
А в старой холщовой торбе
Лежали луна и джунгли.
Качалось во фляге море,
А нож – белоснежный айсберг,
Что в ход будет пущен скоро
Был заткнут за пояс наспех.
Шаги тяжелы, как горы,
Дыхание – шум прибоя,
Глаза – океаны скорби
С подвыцвевшей синевою.
Он строил весь мир по новой,
Кроил из того что было:
Не то уже было слово,
Не те уже были силы.
Он думал мир станет лучше,
Лишь заново всё отстроить,
И в той беспросветной гуще
С ним некому было спорить.