Там, в далеке голубом. я оставила нитку и ключ
к скрипке, тебя,
(все, что здесь - от смычка - только волос)
голос,
и то, что уже никогда не случится....
Клянусь! -
я все придумала это:
и южный и северный полюс
чтобы, как в темечко, снегом и снегом - в сачок -
дым - под ресницы тебе, он как влажная известь:
Тихо сопишь у меня за плечом, на бочок
все уложив свои тени прекрасные, бывшие мысли.
Изморось бисера, бабочка солнце из ниш
в синюю лампу запросится. Знаешь, тогда я ведь тоже смогу,
я сумею
быть не волчком, а как старый и опытный лис
след замести и пургу вдуть в глаза ночнику над простывшей постелью.
Сколько же бывших годков рыжим глазом его уловляла я в слог
на волоске от смычка? - так казалосьсмычку-бедолаге.
В том далеке голубом, где нагадан и ждан, словно бог, -
Ты - в ожиданьи моем клацал нотками - в смытость бумаги.
Все, что придумать не смел - то досталось не нам.
Сколько бы ламп голубых не палили - все станется - пеплом!
Слушай! Послушай! Проснись! Ведь сыграть нам осталось сто гамм
в тысячи птичек, чтобы Жизни звенелось и пелось!
Жизнь! На двоих - в сколько крыл? - по рукам, на рукав!
Это не легкое дело, чтоб ноша летела!
Все, что придумaем здесь, - станет снова добычей волкам!
Вот и оно пригодилось, реальное тело!