Омывала слезами своё дитя надменное,
Взлелеянное соками в утробе,
Избравшее трущобы.
Вынашивала в чреве семя космоса:
Неблагодарный плод любви навязанной,
Отвергнувший тепло, соткавший себе гроб
из коконов бетонных.
Мать молчалива, сострадательна, приучена терпеть,
Но боль её глубинна:
Её родимое дитя ей тело расчленило,
Изнасиловало, отреклось и безраскаянно покинуло.
Слёз её тяжесть несравненна.
Она бы закопала себя в землю, не будь сама Землёй.
Она бы устремила душу в небо, если небо было бы не в ней.
И отдала бы своё тело океанам, если б океан не уместился в ней.
Она постигла отвергнутую нежность,
За ходом лет ставшую корой.
Она в себе вместила любви вечность,
За ходом лет не ставшую сырой.
Впитавшее её дитя себя хоронит
Под стальным погостом.
Его лицо перечёркивает злостью.
Ей очень душно в копоти заводов.
Ей очень больно от электропроводов.
Ей очень горько от оскорбивших её слов.
Она не знает про Иисуса, но если он и был распят,
То надругательства над нею это груз,
Которому нет имени, нет кары равной.
Её дитя тиран, чей извращённый стан
Её ласк не достоин за каждый вбитый
в нежность плоти гвоздь.
Но глубина её любви не знает злобы.
Она способна только сострадать
И омывать своё дитя слезами.
Дитя своё слезами омывать.