***

Женя, я знаю, знаю... Чем дальше - хуже,
Нам это все доходчиво объяснили.
В стихшей Москве отныне лишь ветер кружит
К дому пятнадцать с юга по МКАДу мили.

Женя, я не в порядке, да ты не спросишь,
Кашель в груди, а ночью - одни кошмары,
Нету и дня покоя, крадется проседь...
Ну а в метро [как мы, только в прошлом] пары

Шутят, смеются, греются друг о друга,
Ты замечаешь - эта зима сурова!
На кольцевой вагоны идут по кругу,
Я задыхаюсь, падаю... Снова, снова!

Ты не поверишь: кажется, я взрослею,
Мне не хватает искренних разговоров,
Дома с открытки, наших с тобой качелей...
Мне же чуть-чуть за двадцать, а в мыслях - сорок.

Женя, вокруг бессмыслица, как ни странно.
Где это видано! Время совсем не лечит,
Рана в любых понятиях - это рана,
Встречи, полеты... Разве от них мне легче?

Тускло внутри. Совсем не читаю почту -
Что там читать? Кому сочинять ответы?
Мы и разлука... Глупости! Это точно?
Я по привычке думаю: с кем ты, где ты?

Счастлив ли порознь, греешь ли чьи-то руки,
Сколько тревог узнала твоя гитара?
Я же бреду на ощупь по дну разлуки
И становлюсь измученной, очень старой.

Еду домой, ложусь на кровать в одежде,
Тихо дышу, смотрю, не мигая, в точку -
Я не с тобой, не с миром, а где-то между:
Нет ничего. Лишь память и эти строчки.

Нет никого, да, впрочем, никто не нужен,
"Утром пройдет!" - такие теперь молитвы.
Воздух колючий, ноги скользят по лужам:
Мне наплевать, растерзанной и разбитой.

Женя, не злись, мы поровну виноваты,
Так оступиться... Надо же, словно дети!
Только ответь, когда понесем расплату,
Ты же вернешься, правда? Как все на свете...

Я засыпаю, крепко сжимая фото,
Порознь - ну что же... Главное - просто живы!
Где-то во тьме над нами хохочет кто-то,
Здесь же, куда ни глянешь, одни надрывы.

Хилое тельце, слезы, привычный ступор -
Так вот упрямцы (в прошлом) несут потери.

Веришь ли ты, что мы одолеем глупость?
Где же ответ твой, Женя?

- Конечно, верю.

декабрь 2011