По аллее старого парка,
Поддевая ногой жухлый лист,
Как живое воспоминание
Постаревший бредёт артист
Шарф роскошный,
повязанный вольно...
Макинтош...
"Герцеговина Флор"...
Отчего ж
так неловко, так больно
Наблюдать,
как играет актёр
Этот моноспектакль без названья...
Одиночество…
Зыбок, как воск
Бутафорский,
предательски тающий
Под внимательным взглядом лоск...
Мягкий фетр,
заломленый лихо...
Не меняемый много лет...
И уныло обвисшие пуговки...
Вот на все вопросы ответ...
Тяжелей же всего, поверьте,
Это видеть
его глаза...
Наворачивается невольная,
Нелогичная, вроде, слеза
В них такая тоска безбрежная…
И угасшая синева…
Что становятся сразу лишними
Все, какие угодно, слова...
Он добрёл до открытой эстрады,
Ставшей лишней уже давно,
Где - какие уж там концерты -
Летом, изредка, "крутят кино"
Он прошёлся по старым доскам...
Попружинил на них чуть-чуть...
Призадумался...
Вроде, собрался
Стариной, между делом, тряхнуть...
И, действительно, вдруг, неспешно,
С чуть заметным подмахом руки,
Он рассёк на дольки чечётки
Свои стоптанные каблуки...
Стал... Прислушался... Выслушал эхо,
Что строчило ещё меж ветвей...
Повторил... Снова пауза... Эхо...
Складка вызрела меж бровей...
И, внезапно,
искрящейся дробью,
В облака, в тишину, в малышей,
В парк, в качели, в рыданье, в надгробье,
В равнодушие наших ушей
Затрещал
огнём над соломой
И понёсся,
как вихрь, ветер, шквал,
Он чертил свои па,
словно в трансе,
И кому-то проклятья топтал
В драбадан, не заботясь нимало,
Что движенья его - просто жуть,
(Так шаманы, наверно, танцуют,
Чтобы к жизни кого-то вернуть)
Танцевал, oтдавая все силы -
Oн над сценoй парил...
И упал.
Дальше - каша...
Какие-тo люди.
Ктo - oтряхивал.
Ктo - пoднимал.
Тoлькo oн,
не oчнувшись, навернo,
Лиц не видит,
не слышит слoва...
Oн гляди-и-т
в разoгретoе небo!!!...
И пылает в глазах синева!