Под старость, кажется, устал:
Все реже пил и плакал.
Сидел подолгу на скамье,
Ругая времена.
Качал угрюмой головой,
Как битая собака,
Но все ж была в его плечах
Былая мощь видна.
Когда же к небу возводил,
Грозясь, он череп страшный,
То всем казалось — перед ним
Открыты рай и ад.
Он жизнь вокруг переводил
На русский рукопашный
И пал, губами шевеля,
Неслышной клятве в лад.