От луны сквозняк
как в замочную скважину.
Жизнь моя - порожняк,
пустоцвет, с одуванчика пух,
Погибающий в луже на Невском пароходик бумажный,
Обожравшийся и застрявший в воротах "Му-Му" Винни-Пух.
Жизнь моя - деревенский пук,
смешной и нелепый,
Из расстёгнутых брюк
рубашкой торчит судьба.
Нагибайся, Наталья Борисовна, строгий мой препод, -
Покажи старшекласснику, в чём ты слаба.
Я всё чаще смотрю кино:
вот покойная бабка,
живы все, до дома с террасой -
вечность шагов,
на промокших хрущобах набухли мохнатые шапки
февральских снегов,
Я приехал в Тамбов -
исправлять свой неправильный прикус,
Рядом папа в горкомовской "Волге",
за окнами "Океан",
Мне семь лет, я причислен родными и близкими к лику с-
вятых.
Уркаган
в кепаре
во дворе
календарик с Высоцким и Влади
подарил мне - в нём, помню, стишок был "Последний приют".
Помню школу: Шныря, Тяву, Ганса - я с ними не ладил...
Их потом в девяностых убьют...
Серый Жук с наркоты
улетел, как коровка на небко,
Ванька Носов, кидая понты,
брошен был под товарный состав.
От понтов ни следа, только Ванькина кепка -
ни ноги, ни руки. Ни креста.
В. Шиндякин лет десять уже арестант
(мой сосед по журналу) -
Изнасиловал девку бутылкой, "поставил на хор".
Девка влезла на стул, натянула петлю -
сильно переживала,
В. Шиндякин и Ко распивали кагор.
Ленку-пончика не спасли -
умерла на гулянке.
Осетинский разлив
уносил в эти годы почище Амура.
Аська в хиппи ушла,
как из дома на б***ки -
на проспекте Андропова жили коммуной.
Кто-то модником стал,
кто-то - опером МУРа,
Кто в фуражке, кто в шапке-ушанке,
кто с лысой башкой.
Я стою на перроне, в тумане маячит фигура -
То ли юность в задрипанной куртке, то ли в фирменной кепке Лужков.