Бабочке отрезали крылья. И она не знала, почему ей нельзя было оставаться такой, какой она родилась, почему ей нельзя было летать. Ей осталось только длинное тельце с длинными ножками, как у балерины… Если бы, у неё и это отобрали, то остались бы только глаза, которыми можно было бы видеть ужасы мира, в котором она оказалась, не зная иного. И если бы у неё отобрали глаза, то она, всё ещё, могла бы чувствовать и видеть своими мыслями иные мысли, какими бы они не были.
Когда я была маленькой, то я не умела ходить и говорить.
Летать, просто не дано… Кто отобрал у человека крылья?
А были ли они у него вообще? И если их не было, то почему?
Почему Бог создал нас, не наделив всех возможностью
жить в небесах и под водою, в недрах земли и рядом с Ним?
Почему мы такие не совершенные и всё же, являемся подобием
совершенного Бога и сомневаемся в происхождении нашем?
Маленькой, я не знала о том, что было, что будет, должно ли что-то быть или нет, я не располагала знаниями, ни о себе, ни о присутствующих, окружающих меня. Это неведение было защитой и опасностью одновременно.
У меня отсутствовал страх. Я не знала, что такое любовь, но являлясь её источником. Я была свободной, как само пространство жизни, где я находилась. Это пространство можно было заполнять всем, чем угодно. Я всем довольствовалась, и моё внутреннее восхищение любило всё, что притягивало к себе моё любопытство. Познанием всего нового увеличивался мой собственный мир жизни, с каждым его мгновением. Так образовалось то, что кроме меня никто не мог видеть – мир моих знаний. Он постоянно увеличивался и всё равно оставался в поле моего зрения. Мне казалось, что он парит и я парю вместе с ним. Этот мир состоял из моих собственных мыслей. Я могла их видеть и даже прикасаться к ним. Всё, оказавшееся за прозрачным шаром моих мыслей, представлялось большим, постоянно искажаясь своими формой и цветом. Но это не мешало мне видеть мысли других и чувствовать своё присутствие везде и во всём. Мысли вне моего мира были лёгкими и летали повсюду, общаясь друг с другом, они росли, отдалялись от меня или приближались ко мне. Они, то радовали меня своим присутствием, то опечаливали. Я чувствовала себя одной из них, потому что понимала их жизнь. Иногда они говорили о ещё неизвестном мне мире:
«Хорошо бы, просто не сравнивая ничего ни с чем, и не касаясь ничего, в уже известном мире, обретать магические знания космических высот, не отдавая при этом дани, запрошенной за то Вечностью. Ведь эта дань, является нашей неотъемлемой частью и она способствует реализации желаемого самой Вечностью. Она живёт, потому что мы есть. Наше постоянное движение, наши мысли, дают ей тепло и тем самым обеспечивают ей жизнь. Но, почему мы не можем сотворить то, что было до нас, мы – дающие жизнь?»
Однажды утром, я сидела на земле, у большого дерева и наблюдала за жизнью бабочек. В глубинках потрескавшейся земли были ещё остатки воды после последнего дождя Бабочки пили воду и тем самым составляли мне компанию. Тёплое солнышко и жужжание летающих пчёл, дарило нам чувство единства. Бабочки садились мне на руки, на моё белое платьице, на мои волосы, имеющие цвет сметаны и, скорее всего, они просто принимали меня за одну очень большую бабочку. Нас объединяла мысль неподвижности и вечной жизни. Я услышала громкие голоса, поднялась и последовала за ними. Всего несколько шагов, и я оказалась в ином мире. На земле, между двух камней играл огонь, обхватывая своими оранжево-красными языками маленькую железную коробочку, из которой исходил неприятный запах. Позади меня я почувствовала присутствие мальчишки, он взял меня за руку и попросил меня помочь собирать гусениц, с цветущего абрикосового дерева, их было много.
«Зачем?», – спросила я.
«Потом увидишь, это сюрприз, будет весело!»
Скоро мы были у огня. Мальчишка бросил гусеницы в коробку. Гусеницы задвигались очень быстро, они становились красными, как огонь. Потом они перестали двигаться. Мальчишка радовался и кричал:
«Бросай скорей своих гусениц, пока огонь горит! Это, так весело! Ха-ха-ха!!»
«Так ты не голоден? И делаешь, это, только ради шутки?»
Я стояла, как вкопанная в землю. Непомерная печаль отяготила мои ноги. Я просто окаменела. Мне показалось, что у меня отобрали крылья, и моё время остановилось. Мне стало жарко. Впервые я почувствовала страх, затем – беспомощность, и, наконец – злость. Мой вакуумный мир лопнул! Я слышала биение своего сердца и ощущала его страдания – оно чувствовало себя одиноким. Так я познала ужас.
«Ну что ты стоишь, как вкопанная, портишь всю игру!», – закричал на меня мальчишка.
«Они никогда не станут бабочками!»
«Ну и что, их и так много! Так у тебя никогда не будет друга! Дура!»
Он, направляясь своими большими шагами в мою сторону, так громко кричал, что у меня заболели уши и я закрыла их своими ладонями. К счастью, неизвестно откуда появился незнакомый мне мальчик и защитил меня. Злой мальчишка ударил коробку ногой и ушёл прочь. Я собрала сожжённые гусеницы, пошла обратно, к бабочкам, и под жужжание, всё тех же, приветливых пчёл, похоронила гусеницы под абрикосовым деревом. Мною собранные гусеницы я посадила на траву. Позже, они стали куколками и из куколок появились чудесные белые бабочки, их было много. Они летали, садились на цветы, мне на руки, на платье, на мои волосы..., они жили.
Многие годы спустя, далеко от родного дома, одним весенним утром, я повстречалась с несчётным количеством белых бабочек. Своими тельцами они покрывали всё вокруг. Можно было подумать, что выпал снег. На следующий день из далёких гор, в город пришла вода и все дома и поля оказались под водой. Бабочки едино предупреждали о приближающейся угрозе для жизни людей, но никто не мог слышать их голосов, а я слышала. Моего жилища вода не коснулась.