Он безупречен, с его английским, красив и холоден, как стилет,
пресыщен славой, работой, виски в свои неполные двадцать лет.
на деньги жаден, в постели весел, его пока что вставляет спайс.
Он твердо верит, что мир не тесен, когда бросает на третий раз.
И очень редко- уколом в память, такой серьезный и строгий взгляд-
с портрета смотрит покойный прадед, еще мальчишка, уже- солдат,
лицо со шрамом, в мозолях руки, но силы столько, хоть за двоих,
а вот приходится нынче внука искать у мертвых среди живых.
И деду где-то на небе дико, и сводит губы от немоты:
живешь, как мразь, понимаешь, Димка?! мы там стреляли в таких, как ты...
Но было, было совсем иначе, да разве много с тех пор прошло?
вихрастый внучек, счастливый мальчик- в моей шинели, с моей душой.
...Заметка в планинге- съездить к деду, сложить гвоздики у серых плит,
и выпить рюмочку за Победу. Зачтется, может быть,- и простит?