Ты здесь, я чувствую, ты рядом,
Душа, покинувшая тело…
А мой отец лежит в гробу,
Укрытый покрывалом белым.
Душа отца, меня ты слышишь,
Как я безудержно рыдаю?
Я знаю, что ты даже видишь,
Как днем и ночью я стенаю.
И я зову отца, зову,
К нему протягиваю руки.
И все понять я не могу,
Как он терпел такие муки.
Такая боль его терзала,
Просто уму непостижимо.
Я, как помочь ему, не знала
И плакала неудержимо,
Уйдя на кухню или в ванну,
Чтоб слез моих отец не видел.
Я так давно не называла
Его папой… Раз обидел
Меня он в юности когда-то,
А я обиду затаила,
Переломить себя не в силах,
Безумно все ж его любила.
И он ушел, ушел навеки,
А я с ума схожу от горя.
Я слез уж выплакала реки,
Но не избавилась от боли.
Он звал меня лишь станет плохо,
Я, бросив все, к нему летела.
Чтоб никогда он не болел –
Лишь одного всегда хотела.
Я столько лет тряслась от страха,
Что он умрет, умрет когда-то.
И вот беда пришла и, махом,
Жизнь как-то разом пошла прахом.
О, Господи, за что ты мне
Послал такое испытанье?
За что отца ты наказал,
Послав жестокие страданья?
Никто теперь не пожалеет
И нежно к сердцу не прижмет,
Не поцелует, не обнимет
Так крепко, что аж дух замрет.
В любви отцовской я купалась,
И с детства хвостиком за ним.
Но часто на него ругалась,
Когда он беспробудно пил.
И счастлива была без меры,
Когда со мною рядом был,
Когда с внучатами возился,
Когда он с ними в лес ходил,
И на рыбалку, и по дому
Все время что-то мастерил.
Вот только о войне и фронте
Он очень мало говорил.
Я иногда его «пытала»:
Как воевал, и о родне.
И слушать я не уставала,
Все интересно было мне.
Усевшись в кухне или в зале,
Мы, головою к голове,
Кроссворды пачками решали,
И не надоедало мне.
Надежду на врачей питая,
Частенько обращался к ним.
Не знал одно: сейчас бесплатно
Врачи не лечат, и самим
Из лап болезни выбираться
Нам надлежит. Обидно то,
Что дали клятву Гиппократа,
Но человек для них – ничто.
К нему, наверно, перед смертью
Сам Ангел смерти прилетел,
И он рукой взмахнул, при этом,
Сказал, что в рай бы улетел.
Одной лишь мыслью себя тешу,
Что он сейчас там, далеко,
Где боли тело не терзают,
И где покойно и легко.
В каких страданьях и мученьях
Земной закончил он удел…
Прими в свою обитель, Боже,
Ты душу, что забрать хотел.
Ты знай, батянька, что твой образ
В своих сердцах мы сохраним.
Ты с нами – в снимках и портретах,
Детьми и внуками любим.