Бессмертный

               
    Я теперь пишу совсем иначе,
    Непонятней, истовей, смелей,
    "Не жалею, не зову, не плачу",
    Ненавижу миро и елей.

    И из слов известных даже Далю
    (Небо, час, душа, собака, ложь),
    Я могу такое засандалить -
    Без поллитра вряд ли разберёшь.

    Вертится в гробу старик Державин,
    Не благословляет, гад - упрям,
    Ну а мне бы только ямбом жарить,
    Хоть, наверно, это и не ямб!..
   
    Просто я пишу теперь иначе,
    А талант не пропит до сих пор.

                (Майк Зиновкин)

               
               
  От стихов я собственных херею,
  Не даёт покоя мне хорей,
  Охренеть, какую ахинею
  Сочиняю я для бухарей!

  Вот Державин – старый алкоголик,
  Ну а это – алкоголик Даль,
  И втроём садимся мы за столик,
  Чтоб в поллитре утопить печаль.

  Для меня Державин, как учитель,
  Даль - наставник... Вон стоят в шкафу...
  Только их всё время – в вытрезвитель,
  А меня, пока ещё – тьфу-тьфу…

  Я теперь пишу совсем иначе -
  Чтобы быть на первой полосе,
  Я могу такое захерачить,
  Что в гробу перевернутся все!

  Мне  с утра хотя бы триста грамм бы,
  А в обед всего лишь грамм пятьсот,
  Я  такие выдавал бы ямбы
  Вам бы с поэтических высот…

  Я б стихами завалил «Стихиру»,
  И пускай, свой усмиряя пыл,
  Я пропил и дачу, и квартиру,
  И трусы последние пропил!

  Но сверкнёт, достойная лишь Канта,
  Мысль одна, подобная копью –
  Сколько же сидит во мне таланта,
  Что никак его я не пропью?!