Выше деревьев солнце подлунного мира,
Горячее огня влюбленных сердца.
Меньше крупинки правда вселживого мэра.
И тоньше весеннего льда граница
Между чувством и разумом,
Тобою и мною,
Жизнью и смертью? Спица
Ты колеса сансары, издержанный ветром
Ума листок заблуждения, верю,
Что будешь писать на нем вечно...
Только не вечно под солнцем ничто.
И под луною, под звездами - скверно,
Ветрище когда задирает пальто,
Ты задумался снова, наверно,
Чуть не споткнулся, увидел - зарю,
Нашептал своей памяти уж довольно,
О том, что не помнишь, благодарю,
За смысл всей жизни - покойно
Жить теперь буду, всяко...
Что пишу я, однако...
Не пойму. Сны стираю - ладонью
Со лба. На душе как-то вязко.
Зябко? Зыбко... С любовью.
***
Но не писать же себе - натурально!?
Почему не заходит солнце?
Ветер... Опять сны нагнал. Как печально
Смотреть в пустое оконце
Из настеж раскрытой квартиры.
Последний взгляд - из окна - там вечер.
Там новые ориентиры
Жизни; там свет, там дорога. Чир.
***
Или не "чир": так как же?
Выход из собственной же судьбы.
Ток по коже. Дыхание чаще... реже.
Контролирую ощущение: как бы.
Изнывая от самоприсутствия.
Для чего (же) живет человек?
В коконе самоотсутствия.
Вот весы. Вот не прожитый век.
Вот печаль. И теперь - откровенно.
Новый путь выбираешь? Ладно.
Только в памяти сухо и пыльно.
Только в памяти - едкое "но".
***
Ветер пальто отбирает, треплет.
Представь. Перед тем как идти.
Ветер будто тебя уже знает,
У него не один ты в пути.