Небо отражает наш
внутренний мир.А души не
умирают – они нетленны,
и проживают иную жизнь,
если она их принимает…
Души, безвременно в небо ушедшие,
Перед дорогой в обещанный рай,
Скорбно взирают с небес, безутешные,
На свой родимый покинутый край.
И, превращаясь в мятущихся чаек,
В небе прозрачном парят над Днепром.
Что – то хотят рассказать нам отчаяно.
Мне бы спросить... Но стоит в горле ком!
Милостью Божией мы еще живы.
Нам нелегко свою лямку тянуть.
Машут ветвями над берегом ивы.
Ивам плакучим от слез не уснуть...
Дом был обычным: панельные стены,
И от Днепра метров сто по прямой.
Двор, две скамейки, на крыше – антены.
Летом –под солнцем, под снегом – зимой.
Жизнь протекала в нем неторопливо,
Но разорвалась в тот день роковой
Надвое: прошлую, ту, что до взрыва,
И ту, что взрыв всю наполнил собой!
* * *
Сияла мощная подстанция, как храм,–
Индустриальное создание прогресса!
Три степени защиты были там.
Ее надежность освещалась прессой,
Пока не наступил тот черный день,
Упавший на ковер из желтых листьев.
Предупредил бы мелкий дождик о беде.
Осенний ветер бы шепнул: беда случится!
Трагедия лазутчиком подкралась.
Коварный газ змеей окутал дом.
Не знали люди, что им жить осталось
Мгновенье...Газ нахлынул, как фантом!
А перед этим дом угаром пах,
Конфорки яростно давлением пугали.
Жильцов сковал животный дикий страх,
Хоть аварийку они сразу вызывали.
Примчалось руководство – молодые:
Нет опыта, профессионализма.
Они , свершив телодвижения пустые,
Умчались в джипе, сохраняя свои жизни.
И был там местный ангел. В страшный час
Проблемы суть постичь сумел он сразу
( служил в Горгазе, был на пенсии сейчас),
Закрыл в домах все ветили на кранах,
Только до дома обреченных не дошел...
(предположить никто не мог, что взрывы будут),
Иначе б пострадали все еще
Дома на улице Мандрыковской и люди!
Раздался взрыв накопленного газа,
И страшной судорогой вывернуло дом.
Рухнули наземь два подъезда сразу,
Похоронив там живших под собой!
На Набережной - волчий вой сирен:
Неслись стрелой пожарные машины.
Огонь и дым, и смрад, обломки стен...
Рыдали женщины и плакали мужчины!
* * *
Теперь из четырех жилых подъездов
Осталось в уцелевших только два,
А МЧС блокировало въезды,
Чтоб не мешали ликвидировать завал.
Самоотверженно работали спасатели,
Глаза слепили по ночам пожектора,
Но верили: найдется обязательно
Кто – то под плитами - из жителей двора.
И шли пожертвованья отовсюду,
И уцелевшим помогали, кто чем мог.
А вдруг кто выжил? Просто ждали чуда.
Но уничтожил все надежды некролог!
Ну а потом смешали кобальт с бирюзою,
Накрыли золото кровавым кумачом
И окропили храм притворною слезою
Те, кто, как водится, тут были непричем!
* * *
Когда твоя судьба в чужих руках,
Тогда надейся хоть на черта, хоть на Бога.
Беспомощного побеждает страх,
Что спрятался у твоего порога!
Не пьяный пекарь ль нам тачал ботинки
Иль неумелый плотник шил штаны?
Не установлены аварии причины,
Да и раскаяния слезы не видны!
А, может, земли у Днепра стали предметом
Торговли или самочинного захвата,
Судеб людей разменною монетой?
Никто не виноват! Все виноваты!
Жилье - в цене, и будоражит ум.
По красной линии оно еще ценнее.
Когда пришел купли – продажи бум,
С тех пор и жизнь значенья не имеет!
Шаги прогресса – это лишь самообман,
Что, словно ширма, скрыли наш убогий быт.
Но, разрывая равнодушия туман,
Тот факел газовый над городом горит!
Погибли наши сестры, наши братья.
Ответственность за то лежит на нас.
Как избежать теперь небесного проклятья?
Как нам спастись, коль даже Бог не спас?
Мы - те, кто потеряли Божий страх,
Мы – те, кто отрицали просвещенье,
Застыли горестно с молитвой на устах,
С мольбой в глазах: « Пошли, Господь, прощенье»!
* * *
Вновь отразился в реке луч рассвета,
Ведь неизменны природы законы.
Колоколов песня, рифма поэта
Сердце тревожат серебряным звоном.
Жизнь возрождается и продолжается,
Хоть нас утрата гнетет тяжким бременем.
Чайки кричат над Днепром... То прощаются
Души, ушедшие в небо безвременно!