здравствуй, китай. я звоню тебе рассказать о призрачном,
тухлом, глупом и дальнем. ветром гнутся березы и пальмы;
дико хочется танцевать латину;
бедного мальчика вывернет никотином,
противно.
она ходит по магазинам, но во всех витринах видит свое разбитое,
грубое, вытканное из ничего сердце.
ломится туристами, гнилыми оливками, винами греция.
приоткрой в комнату младшего брата дверцу и увидишь, что он перестал быть маленьким;
в деревнях, как и в двадцатом веке все еще носят валенки.
твои дети уже не паиньки.
***
мне многое в этой жизни нужно, знаешь
мы столько ведь не смогли понять, помнишь?
я сижу в вязаном свитере, а ты - карту кроешь
и никакого слова против волком мне не провоешь.
ни ругани, ни упрека вдруг втихомолку.
все объясняешь мне точно, словно непоседливому ребенку.
и уставшая женщина оставила свою дочь до ночи на продленке.
давай я уйду. в черном платье, с трауром на лице;
ветер гуляет по улице, из открытых окон автомобиля - мирей матье.
не смотри мне вслед, не называй меня по фамилии мужа
он - готье,
а я - иванова;
пора домой уже.
и та из твоих любовниц, других, не нова, -
я ее встречала под павловском; и губы у нее из драже.
восточные женщины ходят в темной такой паранже,
а мне бы штаны попроще.
мы гуляем с мальчиками в самой прекрасной роще. я даю им свободу;
неимоверно хочется в воду, и чтобы ты в тумане исчез.
я убиваю себя ножом лезвия без.