Моё внутреннее я пьет беспробудно, взатяг курит крепкие.
Руки обессиленные болтаются как сломанные ветки. Я
Никак не могу ее вытравить из себя, изгнать и бросить.
Она фатально стареет, чтоб умереть, в волосах уже проседь.
Моё внутреннее я молчит, усаживает меня в угол комнаты,
Лихорадочно избегает зеркал, она верит - там все прокляты,
ЗаточенЫ за стеклом и сходят с ума, кривляются, множатся.
Моё я не снимает маски - она сдирает с лица тонкую кожицу.
Не боится крови, шрамов, она уродина с застывшей мимикой.
Она взахлеб пьёт, взатяг курит крепкие, напевает мне свою лирику.
И я плакать - не плачу, выть - не вою, я записываю за ней послушно.
Она внутри меня поёт. И внутри меня ей тесно и душно.
Моё внутреннее я толкает меня из окон, натыкается мной на ножи,
Она шепчет тому, кто со мной - не держи ее, не держи,
Не спасай пропащую, она вечно пьяная, она проклята.
Оставь ее. У неё есть я. Есть зеркало, угол и комната.