My bread is sorrow and my drink is tears.
Come back to me, Beloved, or I die!
Rudyard Kipling, The Love Song of Har Dyal
I
Глаза открытые сухи,
А тьма визжит трубой.
Мне, отче, отпусти грехи,
Вот-вот вступаем в бой.
Надсадно ухнет требушет
Во здравие мое.
Сегодня смерть дает фуршет:
Слетайся воронье!
II
Вернись, любимый! Как же душит-давит
Набившаяся в горло тишина.
Ни песня, ни молитва не спасают,
Ни чаша злого сонного вина.
Застыли мысли в янтаре былого,
Как бабочка меж ставнями зимой.
И каждое отпущенное слово,
Вернувшись, ранит больно… Боже мой!
В кароле длинно двигаются пары,
Сияет в прорезь буфа алый шелк.
А сердце пропускает в такт удары.
Вернись, любимый! Ты так долго шел…
III
Охота! Трубят рога.
Мерцают клинки стеклянно.
О стремя скользит нога,
А сердце поет осанну.
Охота! Пора. Пора!
Уже застоялись кони.
Галопом, да со двора,
В холодный азарт погони.
Охота! Глотаем взвесь
Прозрачного утра ныне.
И вот улетаю… Есть!
В небес ледяную синь я…
IV
Упорно пламя… Пальцами собью.
Фитиль моргнет. Запахнет воском остро.
Я не зову тебя и не гоню.
Но это мой лишь суверенный остров.
Вакантен пост придворного шута.
А остальные заняты. И прочно.
Ох, да ведь ты ж не понял ни черта!
Тогда не точка даже,– многоточие…