Скальпель – дорогое удовольствие.
Нож – самое то.
Маленький топорик и молоток.
Пила – 88 зубьев и 3 дырки в металлических деснах.
Вроде бы все. Я готов.
Необходимость зеркала отпала, когда я увидел себя.
Когда стал наблюдателем внутренней гущи,
Мерзкой гусеницы, заменившей мозг.
А-а-а-А – поет соседка колыбельную,
Растягивая гордый звук до самого конца.
А-а-а-А… А-а-а-А – гортань-ветер подбадривает слабые волны.
Соскабливаю волосы с кожей, начиная ото лба.
Череп – красив. Кость рождается и радуется.
Но не долго.
Пила чавкает, но освобождает верхнюю часть черепа от тела.
Снимаю чашу и обнажаю толстую гусеницу.
Она пугается. Сворачивается в кокон.
Такой я не могу ее трогать.
Займусь чем-нибудь другим.
Топорик знает свое дело –
Ноги отрублены по самый пах, отхвачены и забыты –
Отходили свое.
Живот распорот, и руки не торопясь вытаскивают органы –
Теплые, хорошие, пышные.
А-а-а-А…
Кишки, печень, селезенка.
А-а-а-А…
Почки, мочевой пузырь…
А-а-а-А…
Гусеница, ты еще в коконе?
А-а-а-А…
Легкие, сердце, желудок.
В ушах звенит. Прилетел ангел и уставился.
Отрезаю и торжественно передаю ему уши, язык, глаза.
Подошла соседка и забрала челюсть.
Она восхитительно танцует, и всегда мечтала о кастаньетах.
А-а-а-А… - успокаивает.
Руки отмахнулись от нее и разорвали грудную клетку –
Схватились за хвосты прибежавших из степи волков
И исчезли.
Лева-а-а-а-Я – направо.
Права-а-а-а-Я – налево.
Вот мы и одни…
- Откуда ты взялась?
Я помню чистую пленку моих мозгов,
Каждый кровеносный сосуд –
Они были нежными.
- Каждый миг жизни – это воздействие.
Меняться – не размениваться.
Выдохнуть – нечем.
Будь метафорой моего выдоха,
Бабочка.
Лети.