В лугах вновь полыхают костры
И пронзительно воют собаки,
Люди снова по снегу пришли
И расставили кругом палатки.
А лес мрачен, совсем как тогда,
Когда белые волки зимою,
Пронеслись по крутым берегам,
Над холодной замёрзшей рекою.
И вожак был силен и могуч,
Как пурга под порывами ветра,
Средь тяжёлых и сумрачных туч,
Словно луч одинокого света.
Стая шла меж унылых стволов,
Сквозь завесу колючего снега,
Стая диких, голодных волков –
Шла по запаху свежего следа.
Стая шла к человечьим домам,
По пушистым, глубоким сугробам,
К тёплым, крепко закрытым хлевам,
За высоким и прочным забором.
А вожак тихо крался вперёд,
Под тяжёлой, дубовой оградой,
К стаду глупых и сонных коров,
За широкой, замёрзшей левадой.
Волки ринулись разом под сень,
Ночь взорвалась рычаньем и лаем,
Выли псы и срывались с цепей,
И снег дико взметали хвостами...
«Эй, охотники, знаю, - вы там!
Как тогда, всё готовитесь, ждёте,
И всё мстите и мстите волкам,
И на нас свою злобу вы льёте.
Я тогда был волчонком ещё,
Но я помню ту белую стаю!
Как вошла она в ваше жильё,
Вторя дикому, страшному лаю.
А под утро, когда рассвело –
Озарились туманным рассветом
Склоны тихих ближайших холмов
У зловещих домов человека.
Помню я, как вдруг лес задрожал
От неведомой, чуждой угрозы,
А рассвет, будто замер и ждал
Ярко-алый, как ранние розы…
Люди дерзко и быстро пришли,
Поломав грубо ветки и сучья,
Кругом подло развесив флажки,
И достав почерневшие ружья.
Помню я озверевших собак,
Помню волки, вцепились им в глотки,
И как прыгнул отважно вожак
Под нацеленные двустволки.
Словно белые хлопья пурги,-
Наземь падали мёртвые волки,
Под лучами кровавой зари,
На замёрзшие скрытые тропки…
И я помню, совсем как во сне,
Как с небес обрывались снежинки,
В бездыханной немой тишине
На угрюмые, голые ветки».
В лугах вновь полыхают костры,
И пронзительно воют собаки,
Люди снова по снегу пришли
И расставили кругом палатки.
«Эй, вы там, у горящих костров,
Вы не слышали этот упрёк…
Это мы, - это белая стая волков,
Мы идём к вам, - на огонёк….»