Зелёные огни на чёрном небе,
Над белой дымкой ледяных пустынь,
Там море спит в стальном холодном пледе
И видит сны чужих немых глубин.
Огни далёких призрачных сияний,
Льют свет во тьму загадочных ночей,
На чистый снег, где проезжали сани,
Где слышен лай собак и свист бичей.
Раскалывались и сходились льдины,
На след полозий много раз ложился снег,
На след, что убегал на дно ложбины,
Откуда больше троп обратно нет.
Погонщик ехал в мрак седой метели,
В глухую, долгую, пустую ночь,
В которой вьюги дико, страшно пели,
И где, уже никто не мог помочь.
Он гнал собак вперёд, гнал без пощады,
Собаки шли сквозь жгучую метель,
Подкашивались и дрожали лапы,
И пар валил из розовых пастей.
И вот, когда уже кончались силы,
Раздался кровожадный жуткий рёв –
Два белых зверя из бурана выходили,
Медведи белые, похожие на львов.
Они со всех сторон атаковали, -
Собак накрыла ярости волна,
Перевернулись под ударом сани,
Поводья рвались, как гитарная струна.
Собаки бешено кидались на медведей,
Под бритвы острых, как ножи, когтей,
И каждый, прямо точно в глотку целил,
А снег кружился, словно перья лебедей.
Но тут, в пылу кровавого сраженья,
Не ощутили лапы тонкий лёд,
Земля ушла во тьму в одно мгновенье,
Во мрак холодных, беспробудных вод.
И растворилось в пелене тумана,
Эхо ломающихся с треском льдин…
В живых осталась лишь одна собака,
Последняя, с упряжки из восьми…
Она могла уйти во тьму из снега,
Но что-то ей шептало лишь одно:
«Не убежать, не бросить человека,
На растерзанье ледяных ветров».
Она одна тянула сани долго,
Через жестокий, северный буран,
В глаза мела ей острая позёмка,
А тело ныло от открытых ран.
Тянула сквозь глубокие заносы,
Хотя хлыстом никто не бил её,
И тут, забрезжил в пелене пороши,
Другой, чужой упряжки огонёк.
И пёс завыл навстречу хлопьям снега,
В пустую, ледяную синеву –
«Вернитесь, не бросайте человека!
Я о себе нисколько не прошу…»
Прошла ли та упряжка сквозь торосы?
Услышала ль? И что было потом?
Всё укрывает колкая пороша,
Непроницаемым, пронзительным ковром.
Зелёные огни на чёрном небе
Льют свет во тьму загадочных ночей,
Где средь бурана на холодном снеге,
Остался след неведомых саней.