На небесной сковородке
лунной пиццы жёлтый круг.
Блузу в скверике молодке
расстегнул прыщавый друг.
У молодки грудь упруга,
при желании соском
зенки милому подруга
может выколоть легко.
Но сегодня в молодице
задремал маркиз де Сад.
И парнишка не боится
мять фланелевый наряд.
Не боится на коленки
класть ладони лоботряс
комсомолке и спортсменке,
или как теперь у нас
называют сострадальцы
гений чистой красоты,
перед тем, как попытаться
затащить его в кусты.
Повторенье — мать ученья.
Испокон и зим, и лет
ради жизни продолженья
повторяется сюжет.
Не боясь хулы и срама,
не смущаясь гонорей,
по старинке и упрямо
люди делают людей.
Но при этом даже ночью,
скинув платья и штаны,
все за мир они и очень
им не хочется войны.
Лучше постная житуха,
чем казённый некролог.
…Зря ты всё-таки, Петруха,
под Шиндандом в землю лёг.