... Оплавленные софиты
собирают радиус округления
опустошённой сцены...
Вспотевший занавес вздёрнулся,
опускаясь на бархатные колени,
не перенося измены
героя, перевернувшего чашу Грааля...
А дальше - исчезновенье рояля,
откинувшего лакированность крышки
и отклик крови...
и ... половинку педали...
К звёздам клавиши улетали
и по пути отметали
словес излишки...
А я всё думала, как быстро и странно
со сцены ушло запланированное представление...
Вот только что я была чайкой на берегу океана...
Вот только что видела спонтанное извержение...
Вот только что на моих глазах
тонуло утлой души судённышко,
а я перламутрово
латала чьё-то проткнутое доннышко...
И Моцарт смычком показывал,
где прореха в сознании человечества...
И чаша Грааля полнилась законсервированными рассказами
о крыльях, не ведающих заплечности...
И я не помню, как сцена остановилась,
как я сама на софиты легла млечной оплавленностью...
Просто со сцены ушедшая королева
влюбилась
в собственный занавес,
опустившийся над ценностями стародавности...
И только рояль, случайно откинувший крышку,
за потолок улетающий,
выбивал из клавиш последнюю искру излишка
аплодисментов, не умолкающих...
Утром, на краешке неба
отыщешь мою записку:
"Здравствуй! Я Ангел, в сценичных изысках
душу твою
бесконечно оберегающий...
Подальше, поглубже, за занавес,
за софит умирающий,
спрячь мою, радость рождающую,
неугасающую
Искру!"