Савино-Сторожевский монастырь. Фото Юрия Коровина
НЕХИТРАЯ БЫЛЬ
Всемогущий Господь управляет миром, и всё
вершащееся в нём совершается или по милости
Божией, или по попущению Божию
Прп. Серафим Вырицкий
Каждый год, глядя на заснеженные улицы, на подгоняемых ветром прохожих, я вспоминаю тот год и ту февральскую метель, когда попущением Божьим суждено мне было встретиться с таинственной силой, изменившей всю мою судьбу.
Сильная, тренированная, с румянцем на щеках, ох, и здорова же я была в школьные годы! До глубокой осени после утренних пробежек мы вместе с подругой окунались в родниковые воды реки Жёрновки. Когда после окончания семилетки пришлось оставить дневную школу, поступить на работу и перевестись на вечернее обучение, трудностей я даже не заметила. Среди взрослых людей учиться было даже интересней. Я охотно помогала своим новым товарищам в учёбе. В свои семнадцать лет, с модной в шестидесятых годах причёской «Бабетта», я выглядела гораздо старше. И ведь везло в жизни. Когда я написала рассказ о совхозном парнишке Юре Клушине, который собрал для работы трактор из старых машин, первый секретарь райкома комсомола Слава Гурьев дал мне рекомендацию в редакцию районной газеты. Рассказ напечатали, а меня приняли на работу. Неожиданно этот рассказ прозвучал по радиостанции «Юность». Мечта стать журналистом сбывалась. О, как я верила в себя!
Он появился в нашем классе после службы в армии. Свободное место было только рядом со мной, на первой парте. Вскоре мы подружились. До этого национальный вопрос никогда не стоял передо мной, так было воспитано наше поколение. Никаких понятий о религии нам не давали. А тут всё перевернулось. Мой друг оказался мусульманином, совсем не таким как я. Он учил меня говорить по-татарски, объяснял правила общения в семье, которые я приняла.
Первый удар был нанесён его семьёй. Она потребовала прекращения наших отношений. Одновременно и мои родители грозили изгнанием из дома за дружбу с иноверцем, хотя были неверующими. И началась травля! В маленьком провинциальном городке не успеешь поздороваться, как уже доложено – их видели вместе. Дома оскорбления, угрозы, а в школе мы сидели за одной партой. Нам обоим необходимо было получить полное среднее образование в единственной городской вечерней школе. Бессилие изменить это обстоятельство обрушилось на психику.
И вот наступил тот февральский метельный вечер. Я шла в школу. Красота заснеженных улиц мягкой тишиной заложила уши, переутомлённое переживанием сознание притупилось. Я видела впереди горящий фонарь под горой на знакомом перекрёстке. Он веером «раскидывал» обильно падающий снег, а сверху с горы мчалось такси с зелёным огоньком. Я стояла в ярком свете под фонарём. Вот машина уже напротив. Внезапно, каким-то зрением я увидела за спиной тень чёрной лохматой руки, ощутила ледяное прикосновение, а затем сильный удар в затылок бросил меня прямо под колёса. Огонь, искры из глаз, провал памяти!
Но водитель не умчался от страха прочь. Машина остановилась, протащив меня лицом по рассыпанному шлаку. Переломы костей, разрыв мягких тканей, внутренние кровотечения, всё это я почувствовала в приёмном отделении больницы. Но Кто-то сохранил мне саму жизнь.
Никогда не забуду я случая с моим одноклассником по вечерней школе. Виктор работал в милиции. Работа эта была его призванием. Однажды, возвращаясь из командировки по району, я стала свидетелем наезда самосвала на человека. Водитель трусливо удрал, а я успела запомнить только часть номера автомашины. В те годы я часто пользовалась попутным транспортом, чтобы попасть в отдалённые отделения сельских хозяйств. У меня было много знакомых среди водителей, и я провела небольшое расследование, установив виновника происшествия. Заявлять никому не стала. И вот однажды после школьной вечеринки, я подшутила над знакомым Пинкертоном, намекнув на нераскрытый наезд. После моего рассказа Виктор быстро установил виновного водителя и его поощрили за раскрытие происшествия. Этот случай запомнился мне потому, что вскоре Виктор погиб на шоссе. Промчавшийся грузовик слегка задел его. Маленький синяк на виске оказался смертельным. А я изломанная и истерзанная осталась жива. После этого я поверила в Провидение.
Милиция не нашла ни следов, ни свидетелей, когда такси сбило меня в тот метельный вечер. Об этом рассказал мне сам виновник наезда:
– Я колебался, думал бросить тебя на том перекрёстке, ведь вокруг ни души. До сих пор не понимаю, какая сила бросила тебя на дорогу. Теперь ты пожалей моих детей, ведь следом войдёт следователь!
Глядя на здорового, румяного человека, я думала об одном:
– Он никого не видел ни рядом, ни сзади меня. Но я до сих пор чувствую то прикосновение, оно студит, жжёт холодом затылок, и не даёт забыть. Я знаю, что водитель не виноват, но говорить об этом нельзя.
И я не говорила. Никто не просвещал меня. Душа сама догадалась, с силами какого порядка столкнулась. Провидение коснулось и судьбы водителя. Несчастие со мной могло стать орудием мести его семье. Когда-то по доносу его жены моей маме могли дать срок, и трое детей стали бы сиротами на несколько лет. Мама не простила меня за то, что всю вину за аварию я взяла на себя.
Вмешательство Провидения изменило всю дальнейшую жизнь. Вместе с разорванными тканями разорвалось и кольцо сложных отношений. Но журналистом я не стала. Как понимаю теперь, это было правильно. Не имея жизненного опыта, что ценного могла я тогда поведать миру? Душе моей необходимо было пройти большой путь развития, и созреть духовно.
Долго не проходил холод того таинственного прикосновения. Сон долгие годы был нарушен. Я ощущала вокруг какие то тени, образы, звуки от колебания штор не давали уснуть, а от сигнала автомашин теряла сознание. Костыли отшатнули от меня некоторых близких друзей. После аварии обострилось восприятие мира, я до сих пор больше всего страдаю, сталкиваясь с ложью во всех видах. Она причиняет мне душевную боль.
Долго я не подозревала, в чём смыл жизни и спасения. Понимание всего случившегося пришло только через несколько лет. Заблудившись темной осенней порой в болотистых лесах комельского леса и погибая, душа сама проснулась и призвала на помощь. Того, Единственного, Кто был ей нужнее всех: «Господи спаси меня, ради маленькой дочки!» И помощь пришла в виде добрых православных людей и спасительной молитвы. Может быть, и не так скоро, как хотелось бы, но ведь «Путь наш во мраке…» От ощущения присутствия и участия в судьбе Промысла Божия родились мои нехитрые были.
Метёт и метёт февральская метель! В начале снежного морозного февраля появилась я на свет в глухой деревушке на печи, застеленной соломой. В февральскую метель навсегда одна за другой ушли мои дорогие бабушки и любимый внук. Февраль всегда напоминает мне о том ледяном жгучем прикосновении, о броске в небытиё. Ведь забыть это невозможно. Теперь я не сомневаюсь – в тот февральский аварийный вечер кто-то крепко обо мне молился! Спаси его, Господи!