Чтоб свою проверить сноровку,
Шёл к распадку по снегу один,
На заимке оставил винтовку,
Все патроны и карабин.
А на тропке сугробы и вмятины,
За распадоком распадка провал,
Взял с собой две тяжёлых рогатины,
Знал, - в берлоге медведь зимовал.
Нёс за поясом лёгкий топорик,
А за пазухой - холод ножа,
Мне победа, как точка опоры,
Позарез была в жизни нужна.
Ну а позже, годов через восемь,
С рюмкой шнапса я тосковал
То ли в Берне, а может в Давосе,
И газету, как книгу, листал.
Меж столами прошла ты, красивая,
Мне шепнула: «Привьет, богатыр»,
А потом по-парижски грассируя:
«Пакажьи мне, - сказала, - Сибьир».
«Покажу».
Приготовлены сани.
Мы гостинный покинули двор,
Ты в пальтишке была от Армани,
Я в тулупчике был от Диор.
Мы создали иную культуру, -
Византия есть
и
есть Сибирь.
На медвежью смотрела ты шкуру,
И ломала кусочками сыр.
Любопытствуя,
а, может, сдуру
Стала гладить медведя стопой,
Опустилась затем ты на шкуру,
Ну и я опустился с тобой.
Эти глазки с надменным прищуром...
Этот мелкими крошками сыр...
И лежала потом ты на шкуре,
И шептала: «Льюблю я Сибьир».