(Простите, дорогие, но никак не могу попасть на привычное:Эссе, мне все время подсовывают другое. Пусть уж будет так, а то давали "мистика и ...)
Продолжая раскрывать мои восторги, не могу умолчать об удивительном даре поэта,- сатирическом, но таком, который требует от читателя участия в творчестве. В самом деле, сатира эта мягкая, покрытая маслом велеречивых слов, скрытая часто от тех, кто читал Некрасова выборочно … И тут, начну, пожалуй, со стихотворения, именуемого по первой строке, - «Блажен незлобивый поэт». Нынешний занятой поэт, прочтя эти строки, может проникнуться благостным умилением и выделит себе первую строфу:
Блажен незлОбивый поэт,
В нем мало желчи, много чувства:
Ему так искренен привет
Друзей спокойного искусства.
Истина, дорогой читатель-друг! Таких поэтов мы обожаем, поют ли они о любви, поют ли они о ближних своих, о «братьях» ли «наших меньших». Читаем с вящим удовольствием, ставим знаки улыбок своих, и на душе нашей «благорастворение воздухов», как сказывал про такое состояние ее Салтыков-Щедрин. Одначе почитаем далее:
Ему сочувствие в толпе,
Как рокот волн, ласкает ухо;
Он чужд сомнения в себе –
Сей пытки творческого духа;
(Простите, но это опять про нас, грешных… Но с третьей строки идет что-то не в лад, этакий диссонанс про «Творческий дух». И правда:)
Любя беспечность и покой,
Гнушаясь дерзкою сатирой,
Он прочно властвует толпой,
С своей миролюбивой лирой.
Дивясь великому уму,
Его не гонят, не злословят,
И современники ему
При жизни памятник готовят …
Но нет пощады у судьбы
Тому, чей благородный гений
Стал обличителем толпы,
Ее страстей и заблуждений.
Питая ненавистью грудь,
Уста вооружив сатирой,
Проходит он тернистый путь
С своей карающею лирой.
Его преследуют хулы;
Он ловит звуки одобренья
Не в сладком ропоте хвалы,
А в диких криках озлобленья.
И веря и не веря вновь
Мечте высокого призванья,
Он проповедует любовь
Враждебным словом отрицанья,-
И каждый звук его речей
Плодит ему врагов суровых,
И умных, и пустых людей,
Равно клеймить его готовых.
Со всех сторон его клянут
И, только труп его увидя,
Как много сделал он, поймут,
И как любил он – ненавидя!
(Конец февраля 1852)
А в чем же сатира-то? - спросите вы. – Тут же гимн Большому Поэту, да и самому Некрасову тоже!
Да, Некрасов часто как бы непоследователен, двуедин, что ли: он выступает от лица разных людей. Он и с Толпой, он и с Одиноким Обличителем. И это - великое свойство великой души.
Вот такая двойственность особенно заметна в стихотворении «Нравственный человек». Что такое быть нравственным? Понятно, что признавать нравы той части общества, к которой принадлежишь. И тут герой абсолютно прав в своем недоумении, возмущении … От его лица Поэт и выступает, а наше дело – увидеть обратную сторону Луны:
1
Живя согласно с строгою моралью,
Я никому не сделал в жизни зла.
Жена моя, закрыв лицо вуалью,
Под вечерок к любовнику пошла.
Я в дом к нему с полицией прокрался
И уличил … Он вызвал – я не дрался!
Она слегла в постель и умерла,
Истерзана позором и печалью …
Живя согласно с строгою моралью,
Я никому не сделал в жизни зла.
Встали на сторону героя? Встаньте, - как Каренин, да и Толстой, написавший эпиграф: «Мне отмщенье, и аз воздам!»
Да и кто не готов прокрасться, обличить, «начистить физию», «зашибить», а то и пристрелить (вот будет свободная продажа пистолетов, то-то мы постреляем неверных!). И по меркам некрасовского времени, герой прав. Вот только одно чуть-чуть портит благородные чувства: прокрался с полицией. А тот и возьми да вызови на дуэль! Экий романтик, однако! Время-то на дворе стоит иное!
И так это подано тонко, чуть ли не с горем и сожалением, что близкие люди так безнравственны …
Но еще – и уж совсем по-современному, как вчера написанное:
2
Приятель в срок мне долга не представил.
Я, намекнув по-дружески ему,
Закону рассудить нас предоставил;
Закон приговорил его в тюрьму.
В ней умер он, не заплатив алтына,
Но я не злюсь, хоть злиться есть причина!
Я долг ему простил того ж числа,
Почтив его слезами и печалью…
Живя согласно с строгою моралью,
Я никому не сделал в жизни зла.
Вот ведь должник ни алтына не заплатил, а кредитор простил его от величия души и даже всплакнул и свечу поставил за упокой, надо думать: друг ведь был дорогой.
Но простите, милые, приведу еще две строфы:
3
Крестьянина отдал я в повара,
Он удался; хороший повар – счастье!
Но часто отлучался от двора
И званью неприличное пристрастье
Имел: любил читать и рассуждать.
Я, утомясь, грозить и распекать,
Отечески посек его, каналью;
Он взял да утопился: дурь нашла!..
Живя согласно с строгою моралью,
Я никому не сделал в жизни зла.
4
Имел я дочь; в учителя влюбилась
И с ним бежать хотела сгоряча.
Я пригрозил проклятьем ей, смирилась
И вышла за седого богача.
Их дом блестящ и полон был, как чаша;
Но стала вдруг бледнеть и гаснуть Маша
И через год в чахотке умерла,
Сразив весь дом глубокою печаль …
Живя согласно с строгою моралью,
Я никому не сделал в жизни зла …
(Январь или февраль 1847)
Рано поэт выступает: еще до отмены крепостного права жить да жить, а тут своевольничают: книжки читают, в учителей влюбляются… И не посеки! Не прокляни! Куда катится Россия?!
Таков бы стиль русской большой сатиры – по-эзоповски завуалированной, внешне законопослушной, а потому столь художественно богатой! И Некрасов тут очень близок по духу к великому Щедрину, да и к другим мировым классикам.