Летели свиньи к голубой луне,
Курносыми гундося пятачками,
Сорока побелела в вышине,
На стаю глядя черными зрачками.
Играл на нервах новенький четверг
Дождем послеобеденным, усталым,
Хвостом пролаял пес мой Отто Берг
И взгляд его в меня втыкался жалом.
А я над диссертацией корпел
В аду, в чаду среди турецкой пасхи,
Собакой на собаку я глядел
И думал я о раках, гладя хаски.
Когда луна, в зеленый плавясь сыр,
На день "Святого Жди-не-Жди" всходила,
С Кудыкиной горы в прибрежный мир
Привел рачиху рак в нору из ила.
Им не до диссертации моей,
Широкопалым, - дело молодое,
Клешня в клешне сидят в норе своей
Два рака и влюбленных тоже двое.
Зимой на дне среди гнилых корней
Рак не одной мадам клешню предложит,
Он скажет: "Здравствуйте, меня зовут Корней"
И улыбнется ей хитинной рожей.
Когда снесется золотой петух,
Известным стану я лауреатом
Престижной премии, а может даже двух!
(тут хряснул рюмку водочки с накатом).
Писал я полупьяный, как в бреду,
Чтоб до морковкина закончить заговенья
и дедом начатый закончил адский труд:
"Зимовка рака. Рачьи откровения".