Свободная поэзия: условие возвращения русской поэзии в 21 веке к публике и народу
Поэзия свободна всегда, и единственный смысл такого определения для обозначения современного эпохального стиля (в параллель, скажем, модернизму 20 века) состоит в том, что русская поэзия пережила столетие подпольного существования, её несвободы в отношениях с публикой, то есть с народом.
Нынешнее бытие русской поэзии в непосредственной виртуальности ещё не осознаётся как её принципиальное восстановление свободы, всё ещё не осмыслено как превращение самиздата из андеграунда в сюрграунд, превращение подземного мира в небесный. Отсутствие прямой цензурности, регламентности, редактивности – молчаливо подразумевается как её графоманство, продолжая основывать оценки её подлинности и значимости в зависимости от санкционирования её произведений и авторов механизмами прежнего регулирования её отношений с публикой, т.е. с позиций категорической несвободы.
На самом деле, прежде всемогущая «печать» превращается лишь в некий «ярлык», «символ престижности» и «знак квалифицирования», принадлежности к настоящей поэзии, тогда как вся жизнь поэзии целиком происходит в виртуальности, здесь все нужные и все возможные критерии.
Кроме того, что происходит мировая смена эпохи печати эпохой «электроники», для русской поэзии особенно то, что она готовится явным образом отвергнуть весь корпус советского стихотворчества как заведомую ложность и выявить магистрал истории русской поэзии через андеграунд советской эпохи и поэзию эмиграции.
Это означает, что советское стихотворчество представляет собой, как и всё совковое искусство, лишь занавес, ширму для сокрытия реальности, и потому должно быть оставлено вне истории русской поэзии, как некий особо мрачный феномен словесности, в котором подлинное было лишь «инкрустацией», выполняющей роль придания стихотворчеству «статуса» «поэзии», - это отрицание советскости должно оставить историю ложности в стороне, в которой лишь жили поэты и жила под асфальтом которой подлинная поэзия.
Этот подход к восстановлению истории русской поэзии 20 века я называю Белой гвардией, восстановлением идеалов, предоставлением идолам их отдельной истории, на самом деле имеющих отношение к русской поэзии в том аспекте, в котором к русской поэзии имела отношение сама советская действительность.
В процессе восстановления истории русской поэзии виртуальным поэтам можно осмысливать предыдущую эпоху в оценках близости к собственному творчеству. И здесь мы увидим «водораздел» - одни выдвинут в качестве ориентиров и вех как настоящих поэтов, так и советских функционеров, а другие оставят советских стихотворцев вне той истории, в которой они видят движение понимаемой ими настоящей поэзии.
В существенной мере странное положение русской поэзии сегодня определяется балластом советскости, «толерантностью» к явлению, назначенному душить настоящее и продолжающему душить настоящее из её «мавзолея», и каждому поэту предстоит обрести своё место в поэзии не только техникой стихосложения, но и определённостью позиции – для поэзии человечность есть непреложное и обязательное, и любая имитация человечности, любая «умеренная человечность» есть смерть поэзии.