Меня попросили высказаться, я и высказываюсь.
Как говорили ранее: доколе? И я скажу, не в силах утерпеть: в каких же досионских протоколах написано, что нам милее смерть, чем жизнь с её нешуточным размахом, с паденьем в пропасть и с полётом ввысь, с желаньем на груди рвануть рубаху, крича небытию: остановись!
Майдан шумит, а на Болотной тихо, какой простор для пенья соловья!.. Народный гнев колючей облепихи, но гасит пламя властная струя: не время для штыков и революций, когда экономический развал то Украину принуждает гнуться, то втягивает Русь в реальный шквал с бюджетным дефицитом-профицитом, с ужимками елового рубля...
Я перечёл творения Тацита, две тыщи лет прошло, а ты, Земля, всё так же беспокойна и блудлива, и несть числа правителям твоим, готовым удавиться за фальшивость идей, что Рим един и неделим. Делим! И побеждён. Мертвоязычен. Латыни дышится едва-едва...
Журавль над майданом не курлычет, хоть в этом ты, История, права.
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Страсти по майдану -- 2.
Да, неприлично прослыть недоумком,
да, нетактично разумником быть
там, где скитается правда по рюмкам,
а на ладонях – по нитям судьбы.
Жизнь по спирали – и место стыковки
с днями, ушедшими за перевал –
и ощущаешь такую неловкость,
будто у дней тех ты что-то украл!
По наполнению судят посуду
и по сохранности варева в ней,
если чугун был безвреден повсюду,
нынешний пластик Кощея вредней...
Так, я отвлёкся... А, впрочем, всё к месту,
даже карболка и тушь для ресниц,
даже этил производства «самтреста»,
даже беременности через шприц!
Что ты копаешь, занудливый заступ,
что не лежится тебе на боку,
вон, на майдане кровавые страсти
жизнь перемалывают на муку.
Был бы моложе, ввязался бы в дело,
только не знаю, на чьей стороне,
может, за красных, возможно, за белых,
то ли на танке, а то ль на коне.
Шашкой махнуть или вывести строчку
из автомата на чьей-то спине –
это же проще, чем смять оболочку
у монгольфьера из мира теней...
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»